Читать книгу "Как работает пропаганда - Тамара Эйдельман"

«Если собака кусает человека — это не новость, если человек кусает собаку — это новость». Эти слова приписывают разным людям, и, конечно, не случайно — за последние несколько столетий их могли бы сказать многие.

Новости сначала читали в газетах, потом слушали по радио и смотрели по телевизору, теперь читают, слушают, смотрят в интернете — и они, начиная с XIX века, играют все бóльшую и бóльшую роль в нашей жизни. Говорят, что богатство Ротшильдов произошло от того, что Натан Ротшильд раньше всех успел узнать о поражении Наполеона и по дешевке скупил британские ценные бумаги, пока все пытались от них избавиться.

Вовремя преподнесенные новости могут способствовать началу войны или, наоборот, поднять борьбу за мир; уничтожить репутацию уважаемого человека или прославить никому не известных людей. Про британского магната Альфреда Хармсворта (одного из претендентов на авторство фразы о собаке), чьи газеты перед Первой мировой войной разжигали антинемецкие настроения, говорили, что «после кайзера он сделал больше, чем кто-либо из ныне живущих, для приближения войны». Уотергейтский скандал, раскрученный журналистами «Вашингтон пост», привел к отставке американского президента Ричарда Никсона. Примеры можно приводить бесконечно.

Чем больше развивались технические возможности сообщения людям новостей, тем большее количество читателей/слушателей/зрителей можно было охватить своим влиянием. В XVI—XVII веках первые газеты были доступны немногим — тем, кто мог себе позволить их купить и к тому же прочитать. Но уже кардинал Ришелье, раньше других оценивший значение пропаганды, понял, что для укрепления королевской власти нужны не только мушкетеры или гвардейцы. Великий кардинал стал специально привлекать литераторов, поддерживал их, приплачивал, поощрял их творчество. Естественно, предполагалось, что за это они должны будут высказываться в том духе, который был нужен их покровителю. В противном случае… Ну, ничего страшного не происходило, но критика, уже процветавшая в то время, вполне могла вдруг дружно наброситься на вольнодумца — разумеется, «исключительно по художественным соображениям». Ришелье поддержал идею создания Французской академии — и сегодня одного из самых уважаемых французских культурных институтов, занимающегося выработкой стандарта французского языка. Когда критики обрушились на пьесу Пьера Корнеля «Сид», Ришелье увидел в этом сугубо литературном скандале возможность увеличить влияние «своей» Академии, которая с тех пор часто выступала арбитром в литературных спорах и приобретала все большее и большее влияние.

С 1631 года в Париже начинает выходить La Gazette — тираж ее составлял 1200 экземпляров, что для того времени было необычайно много. Ее основатель Теофраст Ренодо получил привилегию от Ришелье — «право печатать и продавать всем, кому он посчитает нужным, новые газеты и рассказы обо всем, что произошло и происходит как внутри, так и за пределами королевства, доклады, текущие цены на товары и другие публикации». Кардинал лично присылал ему те документы, которые считал нужным донести до широкой публики. Целое бюро переводчиков готовило к изданию новости о происходившем в других странах. Но Ренодо быстро понял, что на одной политике не заработаешь, и начал публиковать развлекательные материалы и частные объявления.

В XIX веке газеты стали уже доступны очень многим, сотни мальчишек-газетчиков бегали по улицам Парижа, Лондона, Берлина, звонко выкрикивая новости. Новость стала товаром, приносящим деньги и власть. Один английский историк сказал о Хармсворте: «Грамотно используя новости, он мог уничтожить кого угодно. Он стремился не к влиянию, а к власти, и в конце концов лишился и того и другого». Но прежде, чем влияние (или власть?) Хармсворта ослабеет, он будет возвеличивать одних и губить других. Публикации в его газетах о ходе военных действий и готовности Великобритании к войне в 1915 году обрушили министерство Генри Асквита, а в 1916-м помогли стать премьером Дэвиду Ллойд-Джорджу. Влияние его прессы было настолько велико, что к тому месту на побережье, где находился дом Хармсворта, немцы отправили броненосец в надежде избавиться от всемогущего журналиста.

Но если новости — это власть, то значит, их можно использовать для борьбы со своими противниками или для возвеличения какой-либо политической силы. Правители, политики, партии быстро поняли, как важно вовремя оказаться на первой полосе газеты или в телевизионном шоу в прайм-тайм. Они оценили, каким мощным оружием стала пресса для пропаганды своих идей и критики чужих.

Если новости — не только власть, но и деньги, то как повысить на них цены? Как привлечь внимание именно к своим новостям? Если сегодня никто не кусал собаку, то, может быть, придумать такую историю? Конечно, исключительно в благих целях. Если на самом деле человек пнул собаку ногой, то, может быть, стоит чуть-чуть, ну совсем немножко, подправить историю?

Так начинается борьба за читателя. Джеймс Гордон Беннетт — старший и младший, отец и сын, хозяева газеты «Нью-Йорк Геральд», многому научились сами, методом проб и ошибок. В 1861 году тираж газеты составлял 84 тысячи экземпляров, и издатели с гордостью называли ее «самой широко продаваемой газетой в мире». Не исключено, что так оно и было. Беннетт-старший сказал, что задача газеты — «не воспитывать, а удивлять и развлекать». И понеслось.

Их газета писала о скандалах и сплетнях, одной из первых начала использовать иллюстрации и платить журналистам за расследования. Именно Джеймс Гордон Беннетт — младший отправил Генри Стэнли в Африку на поиски пропавшей экспедиции Давида Ливингстона.

Новостные поводы отыскивают, откапывают, на худой конец придумывают. Новости всем нужны. Их слушают, смотрят, читают, обсуждают. Ими промывают мозги. Их используют в самых разнообразных целях — чтобы заработать денег, чтобы добиться тех или иных политических целей, чтобы прославиться самим, чтобы опозорить других.

«Знание — сила» — повторяем мы уже много веков вслед за Фрэнсисом Бэконом, обычно подразумевая под этим необходимость хорошо учиться. «Информация — сила» — все чаще говорят в нашем информационном обществе. Кофи Аннан, генеральный секретарь ООН, заявил: «Знание — сила. Информация приносит свободу». А вот американская феминистка Робин Морган сказала: «Знание — сила, информация — сила. Засекречивание либо утаивание знания или информации может быть проявлением тирании, замаскированным под смирение». «Если вы контролируете информацию, вы можете контролировать людей», — пришел к выводу писатель Том Клэнси. А писательница Этель Уоттс Мамфорд высказалась куда циничнее: «Знание — сила, если ты знаешь что-то о нужном человеке». Социолог Роберт Стотон Линд подошел к этому вопросу с другой стороны: «Знание — сила, только если человек знает, на какие факты ему не надо тратить время». Очевидно, он имел в виду просто правильный отбор информации. А что, если этот отбор совершают за нас журналисты, идеологи, власти? Те самые, что контролируют информацию, чтобы контролировать людей?