Читать книгу "Дар - Даниэль Глаттауэр"

В начале лета Алиса позвонила мне и высказала сожаление по поводу того, что у нас давно уже не было вообще никаких контактов. И не встретиться ли нам снова, ведь у нее накопилось так много новостей. Вообще-то, на Алису я больше не рассчитывал. Вот на Таню, на Бригитту, на Кати, ну разве еще на Коринну, а при случае даже на Соню – да, но никак не на Алису. Я бы никогда в жизни не подумал, что ее огорчает отсутствие между нами контакта – особенно после ее тогдашнего ухода, вот ведь как можно обманываться в людях, пусть и в женщинах, к этому у меня был просто природный дар.

– Да, конечно, давай встретимся, с удовольствием. Где? – спросил я.

– Лучше всего у меня, – сказала она.

«Лучше всего у меня». Эти слова оказывали на меня исключительно волшебное действие, и если кому из мужчин при этом удается не думать в совершенно определенном направлении, да еще в начале лета, когда и без того чувствуешь себя необузданным, то сердечные им поздравления. Я лично на это неспособен. Чтобы как-то скоротать три дня до назначенной даты, я выгреб старые фотографии с Алисой, с нашего уикенда в Гамбурге, и мне оставалось только надеяться, что она за это время набирала в год не больше полкилограмма веса. Семь с половиной дополнительных кило я мог бы как-нибудь пережить.

Впрочем, мы и провели-то вместе всего лишь тот единственный гамбургский уикенд. Потому что тогда я был еще женат на Гудрун, а Гудрун была уже месяцев семь как беременна Флорентиной, и это во время обратного полета из Гамбурга сделало Алису предметом моей печали, ведь всякий раз, когда мне боязно, я становлюсь уязвимым. А летать я очень боюсь. Не буду в претензии, если кто-то сейчас подумает, что я был – или даже по-прежнему остаюсь – большим мерзавцем, но ведь не всегда все так, как выглядит со стороны, даже если выглядит сильно похоже. Однако вернемся к встрече с Алисой.

Собственно, мне хватило пары секунд на ее пороге, чтобы понять, что напрасно я брился. Не стоило распинаться, изображая, как фантастически все еще можно выглядеть пятнадцать лет спустя и как благотворно сказывается на лице человека то, что он твердо шел своим путем. Поскольку в случае с Алисой это, к сожалению, вообще больше не играло для меня роли, потому что я больше не играл никакой роли для нее. Она получила медицинское образование и работала в организации типа «Врачи без границ», хотя границы-то как раз были, ведь они курировали проекты исключительно в Африке. И Алиса собиралась в Сомали, где ей предстояло начиная с сентября за полгода создать новый опорный пункт организации. И почему-то ей понадобилось срочно сообщить об этом не кому-нибудь, а мне, человеку, которого она тогда, после приключения в Гамбурге пятнадцать лет назад, послала к черту. Вот только я еще не знал почему.

– А ты, Гери, как? Что поделываешь? – спросила она.

Это было вдвойне обидно. «Гери» значило, что я в ее глазах все еще недостаточно созрел для Герольда. А «Что поделываешь?» звучало совершенно так, как будто она и мысли не допускала, что я способен что-то и делать. Так, разве что поделывать что-нибудь спустя рукава. Должно быть, это было по мне заметно.

– Я все еще журналист, но уже не в «Рундшау», а в более мелкой… э-э-э… бесплатной газете, которую тебе читать не доводилось. Я веду в ней социальный раздел.

– Социальный? Но это же прекрасно, – сказала она.

– Да, прекрасно.

– И где находится ваша редакция? – спросила она.

– В Нойштифтгассе.

– И у тебя там есть рабочее место?

Я и сам не нахожу свою жизнь такой уж захватывающе увлекательной, но все же думаю, что заслужил и несколько более заинтересованных расспросов на тему «Пятнадцать лет из жизни Герольда Плассека».

– Да, у меня есть небольшое рабочее пространство в виде кабинета.

И то, и другое было нещадно преувеличено – и «пространство», и «кабинет», правдивым было только «небольшое».

– Чудесно, – заключила она.

Потом она немного помялась. И в конце концов рассказала мне о своем великолепном ребенке, которого вырастила совсем одна. Это был мальчик. Уже большой мальчик. Ему было четырнадцать лет. Он был образцовым школьником, ходил в гимназию, у него там было много, много, много – да что там – бессчетное множество друзей, которые позаботились о том, чтобы он укоренился там настолько прочно, что сдвинуть его с места практически невозможно. Перспектива провести полгода в Сомали могла привидеться ему только в страшном сне. Он должен оставаться в Вене. Жить может у ее сестры Юлии, и обеспечен он будет всем, за исключением…