Читать книгу "Небесный капитан - Макс Мах"

Июль 1932 года

Отъезд из Шлиссельбурга больше всего походил на бегство, но от кого именно она бежала, Лиза не знала и сама. От себя, наверное. Но от себя не убежишь, даже если очень захочется. Тем не менее Лиза «ударилась в бега». Ни с кем не простившись и не рассказав никому о своих планах, собрала по-быстрому дорожную сумку, загрузилась ночью в свой старенький автожир да и рванула – прямо с крыши дома на Смолянке – куда глаза глядят. А глядели они у Лизы на Новгород, так что в «обетованные европы» она улетала именно из старой столицы.

Сдала автожир на долговременное хранение, поднялась на рассвете на борт пассажирского экспресса Новгород – Свеаборг – Стокгольм и до самого Стокгольма сидела в ресторане. Почти не ела. Пила горькую. Алкоголь, однако, не брал, и сна ни в одном глазу. Зато едва сошла на шведскую землю, сразу же поняла, вот оно! Она уже, что называется, носом окуней ловила и ни о чем кроме как уснуть думать не могла. Поэтому не откладывая в долгий ящик перешла на борт стоявшего под парами грузопассажирского пакетбота, идущего в Амстердам, бросила «кости в койку» и спала всю дорогу, как малое дитя. Без снов, без утреннего похмелья, вообще без всего.

В Амстердаме проснулась. Вышла под мелкий дождь, обещавший вот-вот обернуться ливнем, и поняла, что прежняя жизнь закончилась, однако новая еще не началась.

«Чистилище!»

Ну, где-то так все и обстояло: Лиза оказалась в паузе между «тем и этим». Не в первый раз, положим, но оно и к лучшему. Опыт – «сын ошибок трудных» – подсказывал, что ничего ужасного не произошло, а поправить настроение можно множеством проверенных способов. Выбирай – не хочу!

Для начала следовало задействовать артиллерию среднего калибра: шопинг и шоколад. В запасе оставались классические – коньяк и роскошь. А еще прогулки под парусом в штормовом море… Индийский грасс… Аргентинское танго… Да мало ли что в голову придет! Можно, например, пострелять из чего-нибудь смертоубойного. Грохот, отдача и запах сгоревшего пороха хорошо поднимают тонус и бодрят не хуже купания в проруби!

«Или вот, покрутить фигуры высшего пилотажа… В грозовом небе… На спортивной машине с зашкаливающим ускорением…»

Звучало соблазнительно и работало на ура! От одного предвкушения у Лизы подскочил пульс и едва не случился оргазм. А если все это на самом деле? В смысле горячий кофе, калабрийская граппа, франкские эклеры… Или наоборот: горячая ванна, холодное шампанское и земляника со взбитыми сливками? Но если не сработает ни один из этих заточенных на борьбу с меланхолией инструментов, оставалась еще артиллерия главного калибра – разврат! Ну, разумеется, не разврат. Разврат. Разврат! И все с большой буквы и курсивом. А уютный такой и знакомый по довоенному опыту «отпускной» разврат. Найти себе мальчика помоложе да покрепче телом. Их тут, к слову, должно быть много.

«Викинга какого-нибудь… Датчанина или шведа… Или все-таки для такого случая лучше присмотреть девочку?»

Девочки настроение поднимают никак не хуже. И опять же Амстердам самое то место. Здесь полным-полно крепкотелых и пышногрудых блондинок, хотя для такого случая лучше подошла бы стройная южанка. Какая-нибудь итальянка или испанка…

Под размышления о главном Лиза доехала на извозчике до отеля и не мешкая вселилась в один из двух номеров люкс, занимавших весь четвертый этаж. Отель назывался Breitner Hause и располагался на улице Oosterpark, так что из окон Лизиных апартаментов открывался вид на одноименный парк, на другой стороне которого находился комплекс зданий Тропического института, музея и оранжереи. Лиза в Breitner Hause никогда прежде не жила, но как-то обедала в прошлом году сразу после посещения Тропического института. Ей тогда понравилась кухня, месторасположение постоялого двора – центр, но как бы в стороне от столичного шума – и само здание. Вроде бы ничего особенного, но что-то есть. Начало прошлого века. Как бы ампир. Но ампир не себерский или франкский, а нидерландский. Не такой большой, не такой роскошный. В общем, Лизе понравилось.

«Начнем с шоколада и эклеров!» – решила Лиза, посмотрев в окно, за которым разверзлись хляби небесные. Лило как из ведра. За стеной воды даже парк было не разглядеть.

«Вот же погодка, прости господи! Словно из дома и не уезжала!»

Домом она все чаще – даже в мыслях – называла Шлиссельбург. Ленинград, как и вся ее прежняя жизнь – жизнь инженера-электрика Лизы Берг, – чем дальше, тем больше растворялся в тумане прошлого. Исчезал, стираясь, словно рисунок на песке. Уходил в сумерки забвения. Настоящим же – то есть той реальностью, в которой она теперь жила – являлась жизнь Елизаветы Браге, баронессы и кавалерственной дамы, капитана 1-го ранга в отставке.

«Дважды в отставке! – поправила себя Лиза. – От Флота и от Джейкоба… И вроде как в обоих случаях сама виновата! В смысле ушла по собственному желанию».

Она закурила, глядя на ливень за широким окном гостиной. Затянулась, выдохнула дым и решила, что такие мысли надо давить в зародыше. Тогда она сняла трубку с элегантного телефонного аппарата – красное дерево, бронза, перламутр – и вызвала буфетную. Заказала большую чашку горячего шоколада, профитроли с заварным кремом и кусок линцского пирога с миндалем. Подумала мгновение, еще раз тяжело вздохнула, смиряясь с судьбой Елизаветы Браге, и спросила буфетчика, какие напитки он может ей предложить. Сошлись на старом арманьяке крепостью в 48 градусов.

«Сорок восемь процентов алкоголя! В самый раз! Начинаем лечить национальный себерский сплин, известный так же как русская хандра!»

Лиза съела пирожные, запивая крем и сладкий миндаль горячим шоколадом, и оказалось, что даже у капитанов 1-го ранга глюкоза, шоколад и кофеин – в больших количествах – поднимают настроение на раз, хотя и не до оптимума.

«Ничего! Лиха беда – начало!»

Лиза напустила в ванну горячей воды. Высыпала в нее полкоробки сушеных лепестков роз, капнула розового масла и залезла в воду.

«Благодать!»

Музыкальный автомат – электромеханический недоробот с хватательной рукой для смены пластинок – проигрывал «Маленькую ночную серенаду» Моцарта. Воздух пах розовыми кустами и дымом египетских сигарет с гашишем. А в руке Лиза держала хрустальный стакан для виски, но пила она из него арманьяк. И не оттого, что у нее не было подходящей посуды. Просто из стакана как-то надежнее. Особенно когда сидишь в ванне.

«Решено! Если завтра не будет дождя, пойду по магазинам. Не голой же мне по Нидерландам ходить!»

И то верно! Убегая из Шлиссельбурга – от дурной на всю голову славы и разыгрывавшегося вокруг нее политического безумия, – Лиза практически ничего с собой не захватила. Бросила в дорожную сумку смену белья или две. Брючный костюм на случай непогоды и кое-какие личные вещи. И все, собственно. Однако если у тебя есть деньги – а у Лизы их было неприлично много, – возить с собой гардероб вовсе не обязательно. Все можно купить на месте. Не в Африке, чай! Хотя и в Африке – не везде, положим, но кое-где, это уж точно, – купить можно все что угодно. Ну, разве что ассортимент будет «пожиже», да качество в большинстве случаев оставляет желать лучшего.