Читать книгу "Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой - Ольга Черненькова"

Он не мог не приметить ее раньше, еще до того, как они встретились у Гостиного Двора и Валя Тюльпанова познакомила их. Аня была не то чтобы хороша, а скорее необычна в свои четырнадцать лет, о чем свидетельствуют и снимки того времени. Модная инфернальность черт привлекала. Черные густые волосы при белой коже лица, большие задумчивые серые глаза, которые порой становились зелеными, что еще более укрепляло сходство с русалкой или ундиной, как Николай назовет ее в стихах. А знаменитый в будущем ахматовский профиль пока еще смягчался нежной девичьей округлостью черт и был всего лишь носом с горбинкой. Высокая, стройная, по-змеиному гибкая.

До исторической встречи пути их могли пересекаться не раз. Царское Село не такое уж большое. И конечно, зоркий глаз юного поэта непременно выхватывал ее из толпы гимназисток, когда Гумилев дежурил у Мариинской гимназии в надежде пригласить хорошенькую барышню старших классов на прогулку. Знакомые девушки посмеивались над его манерами: он слегка картавил, нетвердо выговаривая «л» и «р», и произносил нараспев:

– Пойдемте в парк, погуляем, поболтаем.

Однако прогуляться не отказывались: они знали, что будет интересно. Ученик Николаевской гимназии Коля Гумилев знал наизусть пропасть стихов и читал их завораживающе. Но не только стихами очаровывал он барышень. Рассказами о таинственных экзотических странах, о морских путешествиях и открытиях, о пиратах и великих завоевателях новых земель. Он держался несколько чопорно и надменно, зато выглядел франтом и умел рыцарственно ухаживать.

Красив ли он был в ту пору? Скорее нет. Высокий, худощавый, с удлиненным лицом, крупным носом, четко очерченными толстоватыми губами и чуть косящими серо-голубыми глазами. Однако была в нем некоторая элегантность. Он носил мундир на белой подкладке, что считалось высшим шиком. Был странен, не похож ни на кого. А еще красивы были руки, что женщины часто ценят в мужчине более, чем что-либо другое. Все, кто описывал его внешность, непременно упоминали об этих аристократических руках.

Итак, 24 декабря 1903 года, канун Рождества. Ей четырнадцать, ему семнадцать. Аня Горенко с подругой Валей и ее младшим братом Сережей направлялись в Гостиный Двор, чтобы выбрать там украшения для елки. Солнечный морозный день, предвкушение любимого праздника с сияющей огнями елкой. И город в этот день казался особенно нарядным.

У Гостиного Двора маленькое общество столкнулось со знакомыми Вали – братьями Гумилевыми, Митей и Колей. У них с Валей была общая учительница музыки – Елизавета Михайловна Баженова. Теперь Митя учился в Морском кадетском корпусе, а младший, Коля, – в седьмом классе Николаевской гимназии.

Валерия представила братьев подруге. Перемолвившись несколькими фразами, они направились в праздничные ряды Гостиного Двора. Там, куда ни глянь, всюду россыпи елочных игрушек: восковые ангелы, картонные куколки, ватные клоуны, вифлеемские шестиконечные звезды, золоченые орешки, шоколадные фигурки. Молодежь ходила по рядам, выбирая то, что нравилось больше всего. Митя беседовал с Валей, Коля – с Аней, Сережа плелся за ними. Николай стремился завладеть вниманием юной барышни.

Ему было чем блеснуть. Поэзия – его стихия. А еще летом Гумилев начал читать Ницше, и это перевернуло все его представления. Ницше в ту пору воистину был властителем дум молодежи. Многие идеи и образы немецкого философа нашли воплощение в стихах Николая. Он вернулся из Тифлиса, где семья жила некоторое время из-за брата Дмитрия, поэтом: дебютировал там в газете «Тифлисский листок».

Аня тоже писала стихи, только мало кто об этом знал. Много читавшая, Аня прекрасно знала поэзию французских символистов. Ее трудно было удивить. И новому знакомству, казалось, тогда она не придала значения.

Братья проводили подруг до дома на углу Широкой улицы и Безымянного переулка, где девочки жили по-соседски, на том и расстались.

Аню не заинтересовала встреча, но Николай не собирался отступать. Знакомство давало ему возможность приглашать девочку на каток, где часто бывал сам, провожать ее после гимназии. На катке Аня не каталась, только смотрела, как плавно скользят по расчищенному льду пары и одиночки, среди которых был и Коля Гумилев.

Подруги частенько посмеивались над ним исподтишка. Гумилев казался им старомодным в своем ухаживании. Он был всего лишь гимназистом, знакомым мальчиком. То ли дело гвардейцы или студенты, дающие уроки детям царскоселов. Они были из взрослого мира, красивые, опытные, повесы…

При всяком удобном случае подруги избавлялись от ненужного сопровождения. Нарочно начинали декламировать немецкие стихи, прекрасно зная, что Гумилев терпеть не может немецкого языка. Он стоически сносил их выходки.

Девочки, Аня и Валя, знакомы были с детства. Их семьи жили два лета по соседству на дачах в Гунгербурге, модном курорте недалеко от Нарвы. Дети играли на площадке около курзала под присмотром гувернанток. Обе тогда уже довольно бегло говорили по-французски и по-немецки.

Настоящая дружба возникла, когда они поселились в одном доме в Царском Селе. Это был дом Шухардиной близ вокзала. Горенко разместились наверху, Тюльпановы – внизу. При доме был большой пышный сад, где дети обоих семейств гуляли весь день в полной безопасности. Девочки учились вместе в Мариинской гимназии. Они сохранят эту дружбу на всю жизнь, Валерия останется едва ли не единственной задушевной «конфиденткой» Ахматовой до преклонных лет.

Коля

Рыцарь, эстет и аристократ духа, Николай Гумилев происходил из семьи судового врача Степана Яковлевича Гумилева и Анны Ивановны, урожденной Львовой. С одной стороны – белое духовенство, традицию которого первым нарушил Степан Яковлевич, выбрав медицинский факультет Московского университета. (Право потомственного дворянства даст ему и его детям орден Святого Станислава второй степени, полученный в 1883 г.) С другой, материнской, стороны – обедневший дворянский род Львовых. Брат Анны Ивановны адмирал Львов крестил Колю. В семье также были Милюковы, что давало повод говорить о происхождении рода от князя Милюка.

Однако существует еще более романтическая легенда, связанная с происхождением фамилии Гумилевых. В переводе с латыни humilis – смиренный, а еще есть слово humus, что означает «грязь», «перегной». Рассказывалось, что существовала побочная, тверская ветвь Рюриковичей, которые попали в опалу в период становления Московской Руси. За непокорность они лишились родовой фамилии и вынуждены были принять прозвище, говорящее об униженности, усмирении. С тех пор потомки Рюриковичей, ставшие Гумилевыми, из поколения в поколение должны были избирать духовную стезю.