Читать книгу "Где гора говорит с луной - Лин Грейс"

Далеко-далеко, у Нефритовой реки, когда-то возвышалась чёрная гора, которая вспарывала небо, точно зазубренный нож. Крестьяне звали её Бесплодной горой, потому что на ней ничего не росло и не водились ни птицы, ни звери.

В излучине Нефритовой реки, в том месте, где она огибала Бесплодную гору, ютилась деревня, блёкло-бурая, точно жухлые листья. Это потому что земля вокруг деревни была неплодородной и твёрдой как камень. Чтобы выманить рис из этой упрямой, неподатливой земли, поля нужно было всё время заливать водой. Изо дня в день крестьяне возделывали рисовые поля, согнувшись в три погибели и топчась в густой грязи. Под палящим солнцем грязь въедалась в волосы, одежду, дома, и со временем вся деревня приобрела унылый, тускло-бурый цвет засохшей грязи.

Один домик в этой деревне был таким маленьким, что его доски, еле-еле удерживаемые крышей, напоминали пучок спичек, связанных бечёвкой. Мéста внутри хватало ровно настолько, чтобы усесться за стол втроем, и это было очень кстати, потому что в доме жили как раз трое: мама, папа и девочка по имени Миньли.

Миньли, в отличие от остальных жителей деревни, не была блёклой. У неё были иссиня-чёрные волосы и розовые щёки, глаза сияли в ожидании приключений, а на губах то и дело вспыхивала улыбка. Всякому, кто видел эту весёлую и быструю девочку, невольно приходило в голову, что имя «Миньли» – смышлёная, сообразительная – ей хорошо подходит. «Даже чересчур хорошо», – вздыхала мама.

Мама вообще часто вздыхала. Вздыхала и недовольно хмурилась, глядя на их грубую одежду, ветхий дом, скудную еду. Миньли уж и не помнила, были ли времена, когда мама не вздыхала. Лучше бы, думала Миньли, меня назвали именем, которое означает «золото», «богатство» или «удача». Потому что Миньли и её родители, как и все в их деревне, были очень бедны. Риса, который они выращивали, им едва хватало на троих, а денег в доме только и было что две старые медные монеты; они лежали в голубой миске для риса, на которой был нарисован белый кролик. И миску, и монеты подарили Миньли, когда она была ещё совсем маленькой, так что они были в доме столько, сколько она себя помнила.

Миньли не стала тусклой и унылой, как все остальные в деревне, потому что за ужином папа рассказывал ей всякие истории. Она слушала их разинув рот, и глаза её светились таким восторгом, что даже мама иногда улыбалась – хотя при этом, конечно, вздыхала и качала головой. А папа, приступая к рассказу, словно молодел и забывал об усталости, и его чёрные глаза сверкали, как капли дождя на солнце.

– Пап, расскажи ещё раз про Бесплодную гору, – просила, бывало, Миньли, когда мама накладывала им в миски рис (это и был весь их ужин). – Почему на ней ничего не растёт?

– Ох, Миньли, – отвечал папа, – да ведь ты прекрасно знаешь. Ты же сто раз слышала эту историю.

– А ты ещё раз расскажи, папа! – не унималась Миньли. – Ну пожалуйста!

– Ладно, – сдавался папа и с едва заметной улыбкой, которую Миньли так любила, откладывал палочки для еды.