Читать книгу "Долгое молчание - Этьен ван Херден"

1

Однажды утром Джонти Джек распахнул дверь своего дома в теснине над небольшим городком Йерсоненд, учуял запах влажных папоротников и старой стружки и увидел скульптуру, стоявшую там, словно…

— Господь свидетель, — рассказывал Джонти Джек, — словно она за ночь выросла из земли.

Когда бы Джонти ни рассказывал после историю появления скульптуры, он всякий раз впадал в слезливую сентиментальность. «Спотыкающийся Водяной пробился головой сквозь деревянную стружку, и кору, и коноплю; и рыбак этот пришел в наш мир, запинаясь и пошатываясь…»

Несмотря на широкую национальную известность, которую принесла Джонти Джеку скульптура, он продолжал настаивать, что Спотыкающийся Водяной — не его рук дело. Ему никто не верил; в этой новой республике в последний год двадцатого столетия люди испытывали голод по художникам с богоданным талантом. «Да ради всего святого! — воскликнул Джонти в беседе с Инджи Фридландер. — Я простой столяр, резчик, бездельник и циник! Нет у меня таланта, чтобы создать подобную скульптуру — клянусь Богом, я для этого слишком ограничен!»

Именно так он и сказал Инджи Фридландер, когда та прибыла в Йерсоненд, чтобы купить скульптуру по поручению Национальной галереи в Кейптауне для особой коллекции, предназначенной парламенту.

Джонти вспоминал, как он вышел тем утром из своего домишки, все еще несколько не в себе после ночного кутежа, и нате вам — там стоит эта рыбацкая штука, выше человеческого роста, тело выгнуто, как у дельфина, выпрыгивающего из волны, или как у лебедя в тот короткий миг, когда он уже оторвался от воды, но лапы все еще в ней, а тело торжествующе взмыло в воздух. Но наряду с этим восторгом — Джонти заметил это тотчас же — скульптуру пронизывала невыразимая печаль.

В то самое утро Джонти медленно подошел к скульптуре. Он хотел прикоснуться к ней, но что-то не давало ему сделать это. Спереди легко узнавались очертания дельфина, но стоило обойти скульптуру кругом — и они превращались в акульи; а по темным пятнам на спине чувствовалось, что в своем бунте скульптура уже предсказывала собственное падение. Если приглядеться, угадывалось сложенное крыло, но при ближайшем рассмотрении выяснялось, что это — мужское жилистое бедро.

Скульптура была завершена, и она не была любительской работой. Она, бесспорно, выглядела значительно сложнее, чем множество незаконченных фигур, валявшихся вокруг дома. К примеру, тот мужчина в шикарной шляпе с плюмажем из страусиных перьев, прислоненный к птичнику. Предполагалось, что он будет выражать нечто значительное и одновременно курьезное по поводу самоуверенности и мужского начала, но, увы, то ли из-за неверного выбора дерева, то ли из-за тупого резца, но он опирался лишь на одну ногу. А вон та фигура ангела, что валялась у задней двери? У нее была срезана половина лица, потому что резец скользнул по дефекту в дереве, и казалось, что дьявол откусил кусок от щеки ангела. И вон тот юноша в шортах, у которого недоставало правой руки…

Мои увечные ягнята, частенько бормотал Джонти. Но он сразу же понял, что рыбак был олицетворением наивысшего искусства. Это послание ко мне, решил он. Мне сообщают, что можно создавать, к чему нужно стремиться. Он принюхался к скульптуре и уловил запах корицы и серы — прикосновение Создателя. И тогда Джонти упал на колени и дал скульптуре имя.

Спотыкающийся Водяной — вот как он ее назвал, положив этим начало спорам в Йерсоненде: «Но ведь он поднимается, он парит над водой. При чем тут спотыкание, Джонти?» Другие настаивали: «Ты просто никогда не видел, как пуля в грудь останавливает человека. Тогда бы ты понял, что значит споткнуться».