Читать книгу "Родительный падеж - Мила Иванцова"

В любой больнице первым противным мероприятием является заполнение персонального листка. Стараниями медперсонала он может перерасти либо в лаконичную историю болезни, либо в многотомник, которому не суждено быть изданным. Роддом не исключение. Оценив усугубляющееся состояние роженицы, опытная дежурная медсестра задает десятка полтора-два вопросов обо всем, что составители этой анкеты сочли важным для данного события. Очень актуален, например, вопрос, каким по счету ребенком в семье была сама роженица.

Перенести анкетирование на потом удается лишь тем, кому уже невмоготу и кто, собрав руками внизу переднюю и заднюю часть подола юбки (не упустить бы на пол драгоценное!), покрикивая всякое, лихорадочно ищет глазами, куда бы лечь. Этих допрашивать бесполезно. Их допросят позже или разберутся с родственниками. Тех, которые родили в дороге, в лифте или случайно, не дождавшись «скорой», дома, все же «описывают» по ходу следующих мероприятий.

Да! С собой нужно иметь паспорт и направление из женской консультации. Это святое! И все женщины, зная об этом, носят их с собой, куда бы ни шли, уже где-то за месяц до предполагаемого счастливого дня.

Но бывают несознательные личности, которые умудряются в тот самый день выйти с другой сумочкой. Вот студентка Ириша, например. Этот белокурый, кудрявый, когда-то стройный, но теперь пузатенький ангел был запуган персоналом примерно такими фразами: «Знаем мы вас, молодых! Забыла! Мы таких уже видели! Ни тебе имени, ни прописки, ни направления, а потом — шасть! А стране — подарочек!»

Муж в приемном покое уверял, что не собирается делать подарочки стране, Ириша плакала то ли от боли, то ли от обиды, а процесс шел своим чередом. Записали все со слов, поставили в карточке большой вопросительный знак карандашом, а Иришу отвели в предродовую палату на втором этаже, но поглядывали строго.

Кстати, чтобы вы случайно не подумали, что в это заведение можно было попасть в том, в чем вам бы хотелось, расскажу о форме одежды. Не без вздоха, содрогания, брезгливости и смеха сквозь слезы.

Мало кто ложится сюда заранее. А тем, кому «припекло», по большому счету не до нарядов, лишь бы скорее да благополучненько… Но обряд переодевания — это тоже святое! Все свое нестерильное и порочно-домашнее оставляется родственникам или в «хранильном шкафчике».

Взамен выдаются:

— тапки-шлепанцы, якобы кожаные, якобы прошедшие санобработку, огромные;

— косынка-треугольник х/б на голову;

— рубашка ночная х/б, безразмерная (страшная);

— халат, когда-то байковый, цвета когда-то веселого, без пуговиц, то есть запахивающийся, но и без пояса.

На наивный вопрос о поясе ответ медперсонала неопытным: «А шоб не повесилась на ем сдуру в туалете! Знаем мы всякие случаи!» На вопрос — «А как же?..» следует ответ: «А ручками придерживай, милая!»

Может, кто и не заметил, но трусов в этом списке нет. И не потому, что у роженицы есть свои. Свои брать нельзя ни в коем случае! Что уж отвечают на вопрос по этому поводу, не скажу, но явно что-то не менее аргументированное и однозначное. Трусы — это то вожделенное, что втихаря тебе передадут родные на следующий день после родов, замаскировав их под бутерброд, пачку печенья или еще бог знает что.

Но это потом. А пока — очередная малоприятная необходимость — очищение большой клизмой и… (ой, мамочки!) бритье… Сразу вспоминается анекдот, как Абрам брил Сару, которой стало пора… Он ей говорит: «Сара, сделай вот так! (и показывает ртом)». Как бы это объяснить-то словами? Хотя мужчины, бреющиеся каждое утро перед зеркалом, должны бы понять, что нужно сделать, чтобы получше выбрить сначала одну щеку, потом другую, только вряд ли это Саре удалось… Зато нашему младшему медперсоналу с их тупыми многоразовыми лезвиями «Нева» вполне удавалось. Хотя было одно ухищрение и с противоположной стороны — не доставить им такого удовольствия, управившись с этим дома до того.