Читать книгу "Ветер в ивах - Кеннет Грэм"

Всё утро Крот усердно трудился: пришла пора весенней приборки. Шваброй и щёткой, метлой и мокрыми тряпками – полы и лестницу, мебель и коврик… В горле у него першило от пыли, мыльная пена забрызгала чёрный мех, спину и ноги ломило от усталости.

В воздухе и на земле всё дышало весной. Даже в его низкий и тёмный домик проникал дух смутного весеннего беспокойства, и надо ли удивляться, что он в конце концов выпрямился, бросил тряпки и щётки и со словами «Хватит!», «Довольно!» и «Ну её, эту приборку!» выбежал из дома, даже не накинув пальто. Его как будто властно окликнул кто-то, и он устремился вверх по крутому тоннелю, который оканчивался выходом в проулок, принадлежавший зверькам, живущим ближе, чем он, к солнцу и воздуху. Он продирался и пробирался, рыл, скрёб, копал, отбрасывал землю и снова рыл, копал, скрёб и, приговаривая: «Вверх отсюда! Вверх отсюда!» – вырвался наконец на свет и перекувырнулся несколько раз на тёплой траве просторного луга.

– Чудесно! – сказал он себе. – Ну её, эту приборку!

Солнце согрело ему мех, ласковый ветерок освежил, и после ватной тишины зимних месяцев радостный птичий пересвист едва не оглушил с непривычки. Подскакивая на всех четырёх, радуясь жизни и весне без весенней приборки, он промчался по лугу и очутился у дальней изгороди.

– Стой! – крикнул ему от ворот пожилой кролик. – Частная собственность! За проход шесть пенсов.

Развеселившийся Крот перескочил с разбегу через него и потрусил вдоль забора, посмеиваясь над остальными кроликами, опоздавшими к началу ссоры.

– Луковый соус! Под луковым соусом! – презрительно бросил Крот и был таков, прежде чем они успели придумать достойный ответ.

Кроликам ничего не оставалось, кроме как обвинять друг друга в нерасторопности:

– Балбес! Ты бы ему сказал!..

– А ты-то что же молчал?

– Нужно было ответить вот как…

Но всё это уже было поздно и ни к чему.

Вокруг было так хорошо, что Крот на секунду зажмурился. Он весело бежал по лугам и рощицам, вдоль живых изгородей, и всюду птицы строили гнёзда, почки лопались, цветы распускались, все были очень счастливы и очень заняты. Но, странное дело, Крота не мучили ни угрызения совести, ни воспоминания о недомытом коридоре; наоборот, так хорошо было слоняться бездельником среди озабоченных сограждан. В конце концов, не так радует отдых сам по себе, как праздное наблюдение за чужой работой.

Счастье его, казалось, было уже полным, когда он вышел на берег большой реки. В первый раз в жизни Крот увидал реку. Её всхолмленная гладь, как сытый зверь, неслась мимо и усмехалась, урча, хватала всё, до чего могла дотянуться, со смехом отбрасывала и вновь тянулась к оставленному только что. Глаза слепили блеск и мерцание воды, то и дело вспыхивали и гасли искры и яркие отблески, воздух наполнялся шуршанием, шелестом, бульканьем и неразборчивой болтовнёй. Крот был заворожён, околдован, он шёл вдоль берега, как идёт рядом со взрослым малыш, в нетерпении ловя каждое слово из его чудных рассказов. Устав, Крот сел на землю, а река всё говорила, говорила ему о чём-то, рассказывала небывалые истории, что зарождаются в глубинах земли и тонут в ненасытном море.