Читать книгу "Сближение - Кристофер Прист"

Фотограф

Тибор Тарент путешествовал уже очень долго, издалека, агенты гнали его через границы и часовые пояса, относились с уважением, но тем не менее вынуждали побыстрее перебираться в следующий пункт. Целый транспортный калейдоскоп: вертолет, поезд с закрытыми окнами, какое-то скоростное судно, самолет, а потом «Мебшер», броневик для перевозки личного состава. Наконец его приняли на борт пассажирского парома, где уже была готова каюта, и он урывками проспал бóльшую часть путешествия. Один из агентов, вернее, одна – женщина – сопровождала Тарента, но оставалась осмотрительно неприступной. Они плыли по Английскому каналу под темно-серым небом, земля показалась на горизонте – когда Тарент поднялся на шлюпочную палубу, дул такой сильный ветер с мокрым снегом, что он не задержался там надолго.

Примерно через час паром остановился. Из иллюминатора в одной из кают-компаний Тарент увидел, что они направлялись не в порт, как он думал, а двигались боком к длинному бетонному причалу, тянувшемуся от берега. Пока он размышлял, что происходит, сопровождавшая его женщина подошла и велела собирать багаж. Тарент поинтересовался, где они.

– Саутгемптон-Уотер. Вы сойдете на берег в городе под названием Хамбл, чтобы избежать проволочек в главном порту. Там вас будет ждать машина.

Она проводила его на площадку нижней технической палубы. На борт поднялись еще двое агентов, которые отвели Тибора вниз по временному трапу, а потом по открытому всем ветрам причалу на сушу. Женщина осталась на корабле. Никто не попросил у него паспорт. Он чувствовал себя пленником, но сопровождающие разговаривали с ним вежливо. Тарент лишь мельком увидел окружающую обстановку: дельта реки была широкой, на берегах теснились здания и промзоны. Паром, на котором он прибыл, уже отплыл от причала. Тарент поднялся на борт ночью и теперь с удивлением увидел, что судно меньше, чем он себе представлял.

Вскоре они ехали на автомобиле через Саутгемптон. Тибор начал догадываться, куда его везут, но после трех дней постоянных переездов научился не задавать агентам вопросов. Они миновали сельскую местность и в итоге добрались до крупного города, которым оказался Рединг. Тарента разместили в большом отеле, обставленном с бессмысленной роскошью и защищенном, по-видимому, бесконечными уровнями безопасности. Взбудораженный, Тибор всю ночь не спал, чувствуя себя то ли узником, то ли каким-то пленником. По первому требованию в номер приносили еду и безалкогольные напитки, но Тарент почти ничего не ел. В комнате с кондиционированным воздухом было трудно дышать, в голову постоянно лезли непрошеные мысли. Тарент решил посмотреть телевизор, но в отеле не показывали новостные каналы. Остальное его не интересовало. Тибор задремал на кровати, одеревенев от усталости, страдая от воспоминаний, скорбя по своей погибшей жене Мелани и постоянно слыша шум от телевизора.

Утром он попытался позавтракать, но аппетит так и не появился. Два агента пришли за Тарентом, пока тот сидел за столиком в ресторане, и попросили как можно быстрее подготовиться к отъезду. Этих молодых людей он раньше не видел, оба были одеты в светло-серые костюмы. Они знали о нем или о том, что для него планируется, не больше остальных, обращались к нему «сэр» и относились с уважением, но Тарент понимал, что они всего лишь выполняют порученное им задание.

Перед отъездом один из агентов попросил у Тарента удостоверение личности, и тот предъявил дипломатический паспорт, который ему выдали перед отъездом в Турцию. Парень лишь раз взглянул на узнаваемую обложку и потерял к ней интерес.

Автомобиль направился в Бракнелл, наконец-то Тарент был уверен в том, куда его везут. Родители Мелани ждали гостя в своем доме на окраине города. Когда служебная машина уехала, Тарент обнялся с родственниками на крыльце. Мать Мелани, Энни, начала плакать при виде зятя, а у Гордона, тестя, глаза оставались сухими, но сначала он ничего не говорил. Они проводили его в знакомый дом, казавшийся теперь холодным и далеким. Снаружи пасмурный день разразился сильным ливнем. После обычных вежливых вопросов, не нужно ли ему в ванную, не хочет ли он выпить, они втроем сели рядком в вытянутой гостиной, обставленной массивной мебелью и украшенной целой коллекцией акварельных пейзажей – с последнего приезда Тарента ничего не изменилось. Тогда с ним была Мелани. Сумка Тибора осталась стоять в коридоре, но футляры с камерами он взял с собой и поставил на пол у ног.

Затем Гордон сказал:

– Тибор, мы должны тебя спросить. Ты был с Мелани, когда она погибла?

– Да, мы все время находились вместе.

– Ты видел, что с ней случилось?

– Нет. В тот момент меня не было рядом. Я остался в главном здании клиники, а Мелани вышла наружу.

– Она была одна?

– Временно. Никто не знает, почему она это сделала, но двое охранников отправились на поиски.

– То есть она была без охраны?

Энни пыталась справиться с рыданиями, отвернулась и склонила голову.

– Мелани знала об опасности, вы же в курсе, какая она была. Никогда не рисковала без необходимости. Нас постоянно предупреждали, что вне территории стопроцентную безопасность не гарантируют. Она перед выходом надела бронежилет из кевлара.

– А почему Мелани вышла одна? У тебя есть какие-нибудь соображения?

– Нет. Я был раздавлен случившимся.

Такими были первые вопросы, на этом они и закончились. Энни и Гордон сказали, что приготовят чай или кофе, и на несколько минут оставили его в одиночестве. Тарент сидел в мягком кресле, ощущая ногой тяжесть сумки с камерой. Разумеется, он собирался навестить родителей Мелани, но не так скоро, не в самый первый день после возвращения в Англию, вдобавок жил сейчас под гнетом вины из-за смерти жены, чувствовал ее потерю и внезапное крушение всех их планов.

После постоянных переездов и ночевок в отелях знакомый дом навевал ощущение стабильности и покоя. Тарент в первый раз за долгое время расслабился и только сейчас понял, в каком напряжении жил последние несколько дней. Все в доме казалось таким, как раньше, но это их дом, не его. Он тут был лишь гостем.

Внезапно он проснулся, в воздухе пахло какой-то едой. На столике перед ним стояла чашка, но чай в ней давным-давно остыл. Тарент проспал около двух часов. С кухни доносились голоса, и он пошел туда, сообщить, что проснулся.

После обеда он долго гулял с Гордоном, но о смерти Мелани они не говорили. Дом располагался с бинфилдской стороны города, неподалеку от старого поля для игры в гольф. Стоял конец лета, но оба надели плотные куртки. Когда выходили на улицу, пришлось наклонить головы, пряча лица от бушевавшего холодного ветра, однако не прошло и часа, как погода переменилась и обоим пришлось раздеться из-за слепящего солнечного жара.

Вспомнив о том пекле, какое ему доводилось переносить во время работы в анатолийской клинике, Тарент не стал ничего говорить. На солнце было душно, но лучше, чем на холодном ветру. По словам Гордона, они дошли до ложной цели, одного из дюжины объектов, построенных вокруг Лондона, чтобы удержать бомбардировщики люфтваффе подальше от города. Отсюда до Бракнелла были мили три, и приманка торчала прямо посреди пустоши. Смотреть особо было нечего: остатки блиндажа, заложенные кирпичами и густо заросшие сорняками, какая-то наполовину видимая труба, надежно вкопанная в землю. Гордон сказал, что увлекся изучением старых ложных целей, и описывал, как их использовали. Иногда ездил посмотреть и на другие. Вокруг большинства крупных промышленных центров в 1940 году были созданы такие декорации, но почти все они уже исчезли. Эта сохранилась довольно плохо, но на севере еще остались объекты в лучшем состоянии.