Читать книгу "Праймашина - Вадим Панов"

Нет ничего на этом свете прекраснее и возвышеннее, чем вид океана. Чем вид непоседливых, пребывающих в вечном движении волн, простирающихся настолько далеко, что ни взгляд человеческий, ни даже разум неспособны осознать огромность сих просторов – лишь их величие. Океан завораживает, приковывает к себе, и необязательно, чтобы сам он был при этом спокоен – совсем нет. Полный штиль или грохочущие волны, яростно бьющие в скалистый берег, легкое волнение или разгулявшийся шторм – не важно, океан велик в каждом своем образе, и его невероятная мощь заставляет любого человека ощущать себя жалкой песчинкой. Заставляет задуматься о том, как легко потеряться среди невероятных просторов неистового. А еще, возможно, заставляет радоваться тому, что наслаждаться океаном ему повезло с безопасного расстояния, а не с качающейся палубы хрупкого корабля.

Большое лучше всего видится на расстоянии, например – из окна высокой башни, продолжающей своими толстыми стенами могучую прибрежную скалу. Из просторной, но съежившейся из-за многочисленных книжных шкафов комнаты, которая служила Безвариату Сотрапезнику кабинетом, в которой он частенько уединялся, дабы спокойно поразмышлять под мерный шум великого океана. Полюбоваться им, успокоиться…

Как правило, подобные часы отшельничества приводили Сотрапезника к удивительным открытиям, прославившим его имя на всю империю Доктов, но сегодня мысли Безвариата были неимоверно далеки от любимой работы. Сегодня они были тяжелы, как десятиметровая волна, и беспросветны, как безлунная ночь. Сегодня Сотрапезником владела тоска, разогнать которую не мог даже сказочный вид океана.

Сегодня…

«Океан велик и могуч, но он скован берегами. Как ни смешно – скован. Его невероятная сила в полной мере проявляется лишь там, где океан есть. В его царстве. В его тюрьме».

И Безвариату вдруг показалось, что океан – это он. Могущественный, способный на все, но… скованный, запертый в темнице берегов. И все его невиданное могущество способно вызвать жалостливую улыбку даже у песчинок.

«Я в тюрьме!»

А самое печальное – в тюрьме, выстроенной собственными руками. И стены ее – его идеи, его чувства. Как сокрушить стены, когда они внутри? Как заставить себя отвергнуть все, чем жил последние годы?

Как?

Но и оставаться в тюрьме нет никаких сил. Ведь океан, случается, выходит из берегов! Обрушивает ярость на прибрежные скалы и рвется дальше, в глубь земли, заливая леса и поля солью победы. Сокрушая все, что оказывается на пути. Сбрасывая хоть на время незыблемые оковы. Океан не успокаивается, он вечно воюет со своей тюрьмой, а он, великий Сотрапезник, – океан. И значит…

– Безвариат!

Женский голос выдернул ученого из глубокого раздумья, в которое он погрузился, стоя у стрельчатого окна. И пусть великолепная панорама не принесла привычного умиротворения – ученого продолжали одолевать тяжкие мысли, – вид невысоких волн, с бесконечным упрямством накатывающих на торчащие у подножия башни рифы, сумел захватить Сотрапезника. Захватить настолько, что он не услышал ни шагов, ни скрипа открывающейся двери, а потому внезапный оклик заставил ученого вздрогнуть. Он резко обернулся, подслеповато уставился на вошедшую в кабинет женщину и машинально пригладил пышную седую бороду:

– Агата?

– Да, мой милый Безвариат, это я. Неужели ты думал, что кто-нибудь еще осмелится войти в твою берлогу без разрешения?

Женщина тихонько рассмеялась, и мелодичный смех поверг Сотрапезника в томление. В такое привычное и такое сладкое томление, очаровывающее не хуже океана.

«Агата…»

Агата Луиза Мария Франциска Андреа, леди Кобрин, сиятельная владетельница обширной и богатой Кобрии, самой южной доктской провинции. Сиятельная во всех смыслах: и по происхождению, и по несравненной красоте, о которой складывали восторженные гимны все менестрели империи.

Высокая, стройная блондинка с большими небесно-голубыми глазами, она резко отличалась от смуглых и черноволосых южанок – семья Кобрин происходила с севера, родословную вела еще со времен старой империи, и предки Агаты тщательно следили за чистотой своей благородной крови. Одевалась леди изысканно, модные тенденции узнавала одной из первых, и ее роскошное алое платье было создано известнейшим столичным кутюрье. Прелестную шею Агаты украшало ожерелье из мусванских рубинов, а на голове поблескивала диадема.

Это облачение, вкупе с горделивым взором и царственной осанкой, превращало Агату в настоящую владетельницу: недоступную и холодную, однако с Сотрапезником она вела себя не просто мягко, а по-дружески, как с очень близким человеком.

– Ты показался мне печальным, Безвариат, – участливо произнесла леди. – Что-то случилось?

«Она действительно еще не знает? Или это игра?»

Сотрапезник неопределенно повел плечом и вновь пригладил бороду знаменитым на всю империю жестом:

– Наш эксперимент…

– Ты говорил, что разработка идет по плану и ты сможешь справиться со всеми препятствиями.

Она перебила его очень мягко, не позволив зародиться даже тени раздражения. Она умела вести трудные разговоры, и Безвариат в очередной раз понял, как много он проигрывает этой сильной и умной женщине.

«Никто не обвинит меня в том, что я попался в твои сети, Агата, – ты слишком хороша».

А сети ослепительной леди – часть стен его темницы. Самая крепкая часть.

– Ученые изыскания полны неожиданностей, сомнения естественны, – промямлил ученый.