Читать книгу "Отражение звезды - Марина Преображенская"

«Ну вот, слава Богу, прошел-прошелестел минутами еще один день…

Пожалуй, сегодня мне было легче без тебя. Смешно — «легче», как будто бы я калека… Во всяком случае, я почти сумела убедить себя не унижаться и не уделять тебе больше внимания, чем ты уделяешь мне.

Странно, ведь раньше я никогда не позволяла себе подобной роскоши — зависеть от мужчины. Не материально, а именно по состоянию души. Что же тогда случилось сейчас? Сплошная боль… Недоразумение…»

Лена оторвала взгляд от листка, исписанного крупным размашистым почерком, отложила ручку — в ней кончились чернила, и последние буквы были чуть ли не процарапаны по бумаге. Она бессильно опустила голову на согнутую в локте руку и глубоко, судорожно вздохнула. Слезы наворачивались на глаза. Еще бы! Опуститься до того, чтобы выть белугой, просиживая ночи напролет у темного окна… «На что он мне?! Господи, на что он мне сдался?»

Беззвучные рыдания душили ее, перехватывали горло спазмами, и ничего, ну ничегошеньки не могла она с этим поделать. Препоганейшее, надо заметить, состояние. Невыносимое, жуткое, беспробудное чувство тоски. Словно в душе поселился червь и разъедает ее изнутри, потихонечку подтачивает, выедает сердцевину, оставляя противную горечь и пустоту. «Падалица, — выдохнула Леночка. — Падалица! Падалица!! Так тебе и надо, дуреха!!» Она вскочила, схватила со стола авторучку и со всей силы швырнула ею об пол. Ручка с глухим треском разломалась пополам. Жалко, подарок папы Саши. Японская, с золотым пером! Все эти годы она хранила ее как зеницу ока, а тут из-за какого-то… Из-за какого-то… Она разрыдалась в голос, обхватив голову руками и склонившись над кофейного цвета ковриком, посередине которого фиолетовым пятном расползлась чернильная клякса.

— Ну и ладно! Все равно я выхожу завтра замуж. Выхожу замуж, — медленно выдохнула она и повернула голову, пристально рассматривая белое, обшитое гипюровыми рюшами, искусственными цветами и жемчугом свадебное платье.

Огромная корзина роз алела ярким пятном в углу, и по комнате разносился тонкий аромат.

«Боже мой, почему я не утонула, когда прыгнула с корабля в холодную воду?! Почему меня не убил Ефим, почему я не сдохла от холода и голода, когда убежала из детдома? Неужели я ему совершенно безразлична? Неужели его руки с такой же горячечной страстью гладят другое тело?» — задавала себе теперь уже бесполезные вопросы Леночка.

Она лежала на полу и затуманенными от слез глазами смотрела сквозь пелену на узорчатый плафон на потолке.

— Женщина любит настолько, насколько она воображает, что любит, — произнесла она вслух и горько усмехнулась.

Затем вскочила и, подлетев к зеркалу в одном прыжке, словно дикая кошка, заорала, непонятно к кому обращаясь:

— Я тебя ненавижу! Ненавижу, ненавижу!!! Жестокий, бездушный игрок чужими сердцами! Тебе ведь так просто перебирать женщин как перчатки. Сегодня — я, завтра — другая. И эта другая, знакомая с тобой всего несколько дней, заявляет, что уже беременна… — Последнее слово она произнесла, давясь слезами горечи, смешанной с ревностью и презрением к самой себе.

Снова горло перехватило, и она судорожно выдохнула. Как он ей ненавистен, этот проклятый Выголев Андрей Евтеевич! Леночка стояла у зеркала, но уже не видела в нем своего отражения — она вспомнила их первую встречу. Наверное, она будет помнить ее до последних дней своей жизни. Вот она выскакивает из квартиры, где они живут с Раечкой. Почва уходит у нее из-под ног, в глазах темнеет и что-то липкое обволакивает тело, лишая воли… И вдруг — его глаза! Удивленные, расширенные зрачки и серая радужка с крапчатым темным ободком.

Боже, как она любила его, как замирало ее бедное сердечко, когда она слышала его голос! Но теперь она больше не нужна ему!

Она взяла смятую фотографию и прижалась к ней губами. Если бы он мог услышать, как отчаянно колотится ее сердце! Если бы он мог заглянуть в ее глаза и прочесть ту великую муку, которая лишала ее всяческой воли.

Леночка порылась в столе, достала шариковый стержень и, вероятней всего уже ничего не видя и не понимая смысла написанного, торопливо завершила:

«Родненький мой, солнышко мое ненаглядное, кровинка моя. Ну не мучай меня, пожалуйста. Не приходи ко мне в снах, не рви на части мое сердце. Я не могу без тебя! Не могу! Не могу! — Она на мгновение прикрыла веки, из-под которых еще секунду назад струились потоки слез, прислушалась к биению своего сердца, потом открыла глаза — уже сухие и горячие, и, набрав полные легкие воздуха, как будто собиралась глубоко нырнуть, дописала, как выдохнула: — Я люблю тебя!»

Ее бессмысленно блуждающий взгляд остановился на последних словах. Но вдруг, словно вспышка молнии ослепила ее затуманенный рассудок, и, откинувшись на спинку стула, она исступленно зашептала:

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Скомканный листок полетел в урну.

* * *

Последний день мая. Как неожиданно наступило нестерпимо жаркое и душное лето! Еще вчера лил дождь, и Леночка зябко поводила плечами, глядя через мутное редакционное окно.

Солнце нещадно палит землю и поднимает до самых окон на седьмом этаже тяжелые клубы пара. Тихо жужжит вентилятор, надсадно вращая свои лопасти и изо всех сил разгоняя вязкую дремоту полдня.

«Нужно вставать», — слышится Леночке, которая лежит на диване и глядит в желтоватый, как продезинфицированное полотенце, потолок, настойчивый голос. Потолок как-то странно покачивается и, кажется, вот-вот рухнет. Уже с час, как ее истеричная расторможенность перешла в тягостную меланхолию. Света б белого не видеть — какое там вставать!

«Напрасен труд, тщета и пустословье», — спорит с ним другой внутренний голос, и Леночка опять криво усмехается.

— О Боже мой!.. — из ее груди вырвался стон, и она не узнала своего голоса — такой он был чужой, хриплый и низкий.

Платье на плечиках покачнулось, и как будто бы чья-то тень скользнула по комнате. Раздался телефонный звонок. Леночка вздрогнула, но не встала. У нее нет никаких сил, и если она захочет подняться, то, наверное, лишится чувств.