Читать книгу "Дело не в генах. Почему (на самом деле) мы похожи на родителей - Оливер Джеймс"

Сын: Оливер Джеймс, правда ли, что в детстве ты водил мяч точно так же, как я?

Я: Да, очень похоже.

Сын: Хорошо. Правда ли, что ты инвалид и я никогда не видел, как ты играешь?

Я: Правда.

Сын: И правда ли, что я никогда не видел фотографии или видео, где ты играешь в футбол?

Я: Совершенно верно.

Сын: Значит, ты признаешь, что я веду мяч точно как ты, однако я никогда-никогда-никогда не видел, как ты это делаешь? То есть это у меня в генах?

Я: Нет.

Сын: Как так?

Я: Э-э-э…

Сын: Это все, что нам нужно.

(Читатели могут послушать это интервью на сайте www.selfishcapitalist.com/ и посмотреть видеоролик, где мой сын ведет мяч. Интервью было записано во время поездки в машине, и поэтому оно прерывается указаниями GPS-навигатора. Сын назвал этот файл «Оливер Джеймс неправ».)

В течение 27 лет я страдаю рассеянным склерозом, и за последние 15 лет моя походка ухудшилась. Я не мог играть в футбол задолго до рождения моего десятилетнего сына, и у нас не осталось записей или фотографий, где я гоняю мяч в детстве. Ни жена, ни я не учили ребенка этому умению – казалось, мальчик с ним родился.

Как и мой сын, вы, возможно, подумали, что дело в каком-то футбольном генетическом коде, который малыш унаследовал. Но, как ни странно, крайне маловероятно, что этот навык передался ему генетически, хотя половина генов у нас одинакова. В ходе последних исследований не удалось найти генетических кодов, которые значительно влияют на передачу психических свойств от родителя ребенку (владение мячом по большей части связано с психикой). Как оказалось, ни конкретные гены, ни группы генов, ни большое количество вариантов генов не играют существенной роли, когда речь идет об интеллекте, личностных качествах или психическом здоровье.

Догадываюсь, что большинство читателей с недоверием отнесутся к последнему утверждению, но это факт, а не мое толкование. Специалисты пришли к единодушному выводу: исследования вариантов генов позволяют объяснить в лучшем случае лишь крошечную часть (1–5 %) нашей психической индивидуальности{1}. Они даже придумали соответствующий термин: «утерянная наследуемость»{2}. Поскольку ученые, опираясь на данные изучения однояйцовых близнецов, считали, что все наши особенности можно объяснить с помощью генов, они выдвинули идею, будто эти потерявшиеся гены надо просто найти.

А вот как я это интерпретирую. Обычно, когда результаты сотен практических исследований противоречат теории, от нее отказываются. Я считаю, что никакие гены, влияющие на нашу психику, не пропущены; проект «Геном человека» несомненно доказал, что большинства из них просто не существует. Проведено достаточно много исследований, чтобы мы могли сделать такой вывод. Думаю, можно с уверенностью сказать, что гены едва обусловливают наше сходство с родителями или наше отличие от братьев и сестер.

Если говорить о психических заболеваниях, к 2011 г. в рамках проекта «Геном человека» ученые осуществили 115 исследований{3}, и результаты нескольких десятков из них были опубликованы. Гены искали везде, где только можно, и те, кто верил в гены, начинают понимать, что они ошибались{4}. Сегодня мало кто из ученых убежден, что удастся найти коды ДНК, напрямую определяющие то, какие мы есть, – правда открытым остается вопрос, оказывают ли они косвенное влияние.