Читать книгу "Дороги богов - Галина Львовна Романова"

Это было в те давние времена, о которых ничего не помнят даже хранители седой старины. В те времена небо было много ближе к земле, по радуге можно было, как по мосту, попасть в иной мир или вернуться из далекого далека домой. На земле тогда жили совсем иные люди, и великие древние боги бродили по свету, запросто заходя порой на огонек. Пути их были неисповедимы и вели в никуда. Но любой человек мог ступить на Дорогу богов — для этого иной раз было достаточно открыть дверь и шагнуть за порог.

Кому-то моя история покажется глупым полудетским вымыслом, кому-то — басней скальдов, созданной поучения и развлечения ради, кому-то — бредом воспаленного болезнью разума, а кто-то усмотрит в ней кошмар, пережить который наяву, по счастью, не дано никому. И никто не в состоянии проверить мои слова — те, кому на долю выпала похожая судьба, ныне мертвы. Я и сам не верил бы себе, но сейчас, сидя у подножия священного дуба в ожидании смерти, ожидая, когда жертвенный нож перережет мне горло, я понимаю, что завершиться мой путь иначе просто не мог. Я, служивший богам последние несколько лет, должен был кончить жизнь здесь, убитый во славу Тора-громовержца, под каким бы именем его ни знали здесь, в чужой мне земле славян. Я должен умереть, ибо никто не может сойти с Дороги богов живым, однажды ступив на нее.

Вспоминая свою жизнь, я понимаю, что так предначертали мне Норны. Я с рождения шел к этой Дороге, рука Судьбы бережно и твердо направляла меня по ней, готовя к исполнению воли богов. Я не смел спорить…

Я — Олав, как меня звали в доме моего отца, великого хёвдинга Эрика Медведя; Тополь — как звала меня мать на языке своего племени; Волк — как прозвали меня Лесные Всадники. Зовите меня как хотите — срок моей жизни на исходе, и уже все равно, под каким именем я умру.

Моим отцом, как я уже сказал, был Эрик Медведь, великий хёвдинг из древнего и благородного рода Ильвингов. Я — четвертый его сын, рожденный от рабыни, по странной прихоти судьбы признанный отцом за родного…

Мою мать отец взял в бою. Отправившись на восток вдоль берегов северного моря, его драккар поднялся вверх по течению какой-то реки, на берегу которой стояло селение, где жила моя мать. Как всегда бывало в таких случаях, викинги напали внезапно, окружили город, перебили мужчин, а женщин и детей с подростками загнали на корабль. Моя мать была в числе пленных, но отец выделил ее из прочих. Всю оставшуюся часть похода она делила с ним ложе, и к тому времени, когда Эрик Медведь вернулся домой с богатой добычей, мать уже носила под сердцем меня.

Град Эрика Медведя, называвшийся Стейннборгом, Каменным городом, стоял на берегу моря. Справа и слева его окружали покрытые лесами горы, через которые протянулось несколько дорог к соседям. Наш град был богатым. Высокие, сложенные из камня стены окружали его. К широким большей частью распахнутым воротам от отмели-причала по склону шла утоптанная прямая дорога.

Внутри на дворе стояло три дома: большой, где жили семейные викинги, женский, где большую часть дня проводили женщины и младшие дети, и дружинный. Со всех сторон эти три дома, соединенные между собой переходами, окружали клети рабов, кузницы, конюшни, клети и навесы для хранения добра. В глубине двора, у самой стены, ютились маленькие наполовину вросшие в землю домики рабов-вольноотпущенников и случайно прибившихся к граду людей. Не будучи рабами, они тем не менее работали на Эрика Медведя, взамен получая покровительство. Там же, в отдалении, за своим забором жили боги. На небольшом холме рос старый дуб, под которым стояли резные изваяния богов — одноглазого Отца богов Одина, его сына воителя Тора-громовержца и подателя благ и урожая миролюбивого Фрейра. Там приносили жертвы, просили об удаче и благодарили за помощь и защиту.

Я родился в клети рабов и долгое время ничем не отличался от десятков других детей. Когда я появился на свет, отец взял меня на руки, окропил водой и дал имя, признавая своим сыном, но на этом его отцовские заботы обо мне кончились. Детства я почти не помню — у таких, как я, оно заканчивается гораздо раньше, чем у их свободнорожденных сверстников. Впрочем, дети свободных викингов от рабынь все же могли надеяться на то, что однажды отец вспомнит о них. Таким рано или поздно давали свободу, вводили в род и даже оделяли наследством — если у сына рабыни не было братьев. Но у моего отца уже было трое сыновей — старший наследник Торвальд Эрикссон и близнецы Гюнтер и Гуннар. Все трое были старше меня и в свое время тоже должны были стать покорителями морей. Отец больше занимался ими, не обращая на меня внимания. Возможно, сходи я хоть единожды в поход и отличись там, меня бы сразу заметили, но кто будет учить владению оружием сына рабыни? Кто выкует ему меч и доверит весло? Викинги все братья друг другу по крови, на боевом корабле каждый знает свое место, все уверены друг в друге — кто доверит в бою защищать свою спину рабу?

Началась моя пятнадцатая весна, когда наконец моя жизнь изменилась раз и навсегда.

Мои старшие братья к тому времени уже были викингами — близнецам Гюнтеру и Гуннару уже было по семнадцать лет, и целых два года они ходили с отцом в походы. Торвальд, бывший на два года старше их, уже имел свой драккар и бороздил моря отдельно.

В походы Эрик Олавссон Медведь отправлялся в начале лета и ходил по всему северному побережью до зимы, когда льды начинали мешать кораблям. В то лето он впервые вышел в море на четырех драккарах — самый большой, «Змей», вел он сам, второй, «Медведь», принадлежал с недавних пор Торвальду, на третьем, «Кабане», шли близнецы, а последним, четвертым, правил его вассал, дальний родич его жены.

Конечно, мы все ждали возвращения кораблей и в тот день, когда с мыса рыбаки увидели полосатые паруса, народ с раннего утра толпился у причалов. Здесь были жены и дети тех, кто ушел с Эриком Олавссоном и его сыновьями, некоторые рабы и викинги, из-за старости или увечий остававшиеся на берегу. Пришли даже простые жители нашего града.

Наконец передний драккар, «Змей», гордо вздымая оскаленную морду на носу, остановился с глухим стуком на отмели. «Медведь» и «Кабан» обошли его справа и слева, а четвертый драккар зашел сбоку. Но не успели они остановиться, как берег огласился приветственными криками — жены и дети узнавали своих, окликали их. Некоторые уже заходили в воду, и навстречу им в волны прямо с бортов прыгали викинги. Первым с высокого бока «Змея» соскочил сам Эрик Олавссон по прозвищу Медведь.

Я был на берегу, радовался вместе со всеми и жадно, как многие мальчишки, следил взглядом за сходившими на берег воинами. Некоторые из них были, как и я, детьми рабынь, которым улыбнулась судьба. Невольно выделяя их из толпы, я горячо завидовал им — викинги повелители морей, перед их именем трепещут жители всего побережья и даже на дальних берегах теплых морей о них вспоминают только шепотом, опасливо косясь по сторонам. Стать одним из них, вступить в боевую дружину, входить с мечом в поселки и города, забирая то, что приглянулось, не спрашивая ничьего разрешения, быть самому себе господином и подчиняться только вожаку! Это была моя заветная мечта. Моя мать была из иного племени, из числа береговых вендов. Она помнила свой родной язык и обучила меня, непрестанно повторяя, чтобы я помнил, кто я и откуда. Но, взрослея, я все меньше чувствовал себя вендом. Мой отец был викингом, и я хотел походить на него!