Читать книгу "Не обещай ничего - Линвуд Баркли"

Дэвид

В тот день, когда разверзся ад, я проснулся около пяти утра и лежал в постели, размышляя, что́ в сорок один год привело меня сюда, в дом моего детства.

Да, комната слегка изменилась с тех пор, когда почти двадцать лет назад я отсюда уехал. На голубых в полоску обоях больше не висел плакат с изображением «феррари», и с комода исчезла модель космического корабля «Энтерпрайз», которую я смастерил из набора конструктора, – янтарные капли застывшего клея так и остались на корпусе игрушки. Но комод был все тот же. И обои те же. И односпальная кровать та же самая. Конечно, я гостил в доме родителей по нескольку раз в году и ночевал в этой комнате. Но вернуться в этот дом насовсем? И жить здесь со своим сыном Итаном?

Черт! Что за идиотские обстоятельства? Как до такого могло дойти?

Не то чтобы я не знал ответа на этот вопрос. Ответ был непростым, но я его знал.

Падение началось пять лет назад, когда умерла моя жена Джан. Печальная история и не из тех, которые хотелось бы без конца пережевывать. Миновало полдесятилетия, и, хочешь не хочешь, многое приходилось выбрасывать из памяти и оставлять в прошлом.

Я привык к положению отца-одиночки. Самостоятельно воспитывал Итана, которому теперь девять лет. Не собираюсь себя героизировать, просто хочу объяснить, как развивались события.

Я решил дать и себе, и Итану шанс начать все с нуля и, бросив работу репортера в «Промис-Фоллс-Стандард» – поступок не потребовал особенных усилий, поскольку руководство газеты не проявляло ни малейшего интереса к серьезному освещению новостей, – устроился в редакцию «Бостон глоб». Мне предложили больше денег, и для Итана в Бостоне была масса возможностей: детский музей, аквариум, исторический музей «Фэнл-холл» на рыночной площади, бейсбольная команда «Красные носки», хоккейная команда «Бостонские мишки». Может быть, для мальчика и его отца где-нибудь и есть место лучше этого, но мне такое неизвестно. Однако…

Всегда существует какое-нибудь «однако».

Как редактор я был занят главным образом по вечерам, после того как репортеры сдавали свои материалы. Мог проводить Итана в школу и, поскольку до трех или четырех дня мое присутствие в газете не требовалось, иногда заезжал за ним, чтобы вместе пообедать. Но это означало, что по вечерам мне ужинать с сыном не удавалось. Я не мог проследить, чтобы Итан уделял больше времени урокам, а не видеоиграм. Отогнать от экрана, чтобы не смотрел бесконечные серии «Утиной династии», ролики про пустоголовых жен таких же пустоголовых спортсменов и все, что преподносят торжествующая американская невежественность и презренное американское излишество. Но больше всего тревожило, что меня попросту не бывало дома, потому что отцовство в том, что, когда нужен ребенку, ты всегда рядом, а не на работе.

С кем было Итану поделиться, если он запал на какую-нибудь девчонку – в девять лет, конечно, вряд ли такое могло случиться, но кто знает? – или в восемь вечера потребовалось посоветоваться, как разобраться с обидчиком? Спрашивать миссис Танаку? Милейшую женщину – никто не спорит, – которая после смерти мужа зарабатывала себе на жизнь тем, что пять вечеров в неделю присматривала за моим парнем. Но миссис Танака – плохой советчик, если речь заходит о математике. Она не подпрыгивает с Итаном от восторга, если «Мишки» в дополнительное время выходят вперед. И ее очень трудно убедить взять пульт и погонять машинку, пытаясь заработать виртуальный Гран-при в одной из его видеоигр.

Когда я устало переступаю порог – обычно это случается между одиннадцатью часами вечера и полуночью и, заметьте, после того, как газета отправлена в печать, я никуда не захожу выпить, потому что знаю, что миссис Танака спешит домой, – Итан, как правило, спит. Приходится бороться с желанием его разбудить, спросить, как прошел день, что он ел на ужин, не возникло ли трудностей с домашним заданием и что смотрел по телевизору.

Сколько раз я валился в постель с ноющей душой! Говорил себе, что я плохой отец. В который раз задавал вопрос: не совершил ли глупость, покинув Промис-Фоллс? Да, «Глоб» – газета лучше, чем «Стандард». Но мой дополнительный заработок частично оседал на счету миссис Танаки, а остальное съедала высокая ежемесячная арендная плата.

Родители предлагали переехать в Бостон, чтобы помогать мне, но я этого не хотел. Моему отцу Дону перевалило за семьдесят, мать Арлин была всего на пару лет моложе его. Я не собирался срывать их с места, особенно после того, как отец недавно, напугав нас всех, перенес легкий инфаркт. С тех пор он успел оправиться, восстановил силы, принимает лекарства, но переезд ему совершенно ни к чему. Может, когда-нибудь они переедут в специальный дом для престарелых в Промис-Фоллс, если станут не в силах заботиться о теперешнем, слишком большом для них жилище. Но не в большой город за двести миль, куда добираться не меньше трех часов, если на дороге сильное движение.

Поэтому, узнав, что «Стандард» требуется репортер, я зажал в кулак гордость и позвонил.

Когда я говорил главному редактору, что хочу вернуться, ощущение было таким, будто я объелся чипсами.

Удивительно, что вакансия вообще была. По мере того как прибыль уменьшалась, «Стандард», как все газеты, урезала, где возможно. Если человек уходил, на его место никого не брали. Дошло до того, что редакция «Стандард» сократилась до полудюжины сотрудников, куда входили и репортеры, и редакторы, и фотографы. (Теперь многие репортеры работали «на два фронта» – и писали, и снимали. Хотя на самом деле не на два, а на много фронтов, поскольку им приходилось формировать подкаст, общаться в Твиттере, заниматься сетевым изданием и многим другим. Недалеко то время, когда придется разносить газету по домам тем немногочисленным подписчикам, которые еще хотят читать новости в традиционном бумажном виде.) Два человека ушли из редакции на одной неделе, и оба решили испытать себя на поприще, никак не связанном с журналистикой. Один окунулся в сферу связей с общественностью – оказался на «темной стороне», как я некогда об этом думал. Другой подался в помощники к ветеринару. Газета лишилась возможности освещать городские события пусть даже так плохо, как обычно (недаром же ее прозвали «Некондицией»).

Я понимал, что возвращаюсь в паршивое место. Настоящей журналистикой в этой редакции не пахло. Требовалось просто заполнять пространство между рекламой. И хорошо, если реклама продолжит поступать. Я буду строчить материалы и переписывать пресс-релизы со скоростью, на которую способны мои бегающие по клавиатуре пальцы.

Привлекало то, что работа в «Стандард» в основном дневная. Я получу возможность проводить больше времени с Итаном, а если придется задерживаться, за сыном присмотрят его безмерно любящие бабушка с дедушкой.