Читать книгу "Когда страсть сильна - Блейк Пирс"

Физиотерапевт приятно улыбнулась своему пациенту, Коди Вудсу, отвернувшись от CPM-аппарата.

– Думаю, на сегодня достаточно, – сказала она ему, и его ноги постепенно замерли.

Аппарат на протяжении последних пары часов медленно, но настойчиво двигал его ноги, помогая ему оправиться после операции по протезированию колена.

– Я почти и забыл о нём, Хэйли, – сказал Коди с лёгкой усмешкой.

От его слов у неё заныло сердце – одновременно сладко и горько. Ей нравилось это имя – Хэйли. Она пользовалась им всякий раз, когда работала в реабилитационном центре Сигнет внештатным физиотерапевтом.

Ей было жаль, что Хэйли Стиллианс завтра придётся исчезнуть, как будто она никогда и не существовала.

И всё же, этого не миновать.

Кроме того, у неё есть и другие имена, которые ей тоже нравятся.

Хэйли сняла аппарат непрерывного пассивного движения с кровати и поставила его на пол. Она осторожно помогла Коди выпрямить ногу и поправила одеяло.

Напоследок она погладила Коди по голове – интимный жест, которого, как ей было известно, большинство терапевтов старались избегать. Но она часто делала такие мелочи, и ещё ни один её пациент не возражал. Она знала, что излучает теплоту и сочувствие, и, самое важное, полную искренность. Лёгкое невинное касание выглядело абсолютно уместным, когда исходило от неё. Никто не понял бы её неправильно.

– Сильно болит? – спросила она.

У Коди после операции появилась необычная опухоль и воспаление – поэтому его и решили оставить ещё на три дня в больнице. Поэтому же Хэйли привлекла к работе свою специальную лечебную магию. Сотрудники центра знали, что Хэйли работает хорошо. Её любил персонал, любили пациенты, так что к её услугам часто прибегали в похожие на эту ситуации.

– Боль? – переспросил Коди. – Она исчезла, как только я услышал ваш голос.

Хэйли это польстило, однако удивлена она не была: пока он работал с CPM-аппаратом, она читала ему книгу – шпионский детектив. Она знала, что её голос обладает успокаивающим эффектом, практически анестезирующим. Неважно, что она читала – Диккенса, бульварный роман или газету, – пациентам не требовалось обезболивающих, когда о них заботилась Хэйли, звука её голоса зачастую было более чем достаточно.

– Так это правда, что завтра я могу вернуться домой? – спросил Коди.

Хэйли помедлила с ответом всего долю секунды. Она не могла ответить совершенно искренне – она не знала, как её пациент будет чувствовать себя к завтрашнему дню.

– Мне так сказали, – нашлась она. – Как вам новость?

Коди помрачнел.

– Не знаю, – сказал он. – Всего через три недели будут оперировать моё второе колено, но вас не будет рядом, чтобы помочь мне.

Хэйли взяла его ладонь и мягко её сжала. Она сожалела, что он так думал. Будучи его медсестрой, она рассказала ему всю историю её вымышленной жизни – история довольно скучная, но его она совершенно очаровала.

Она объяснила ему, что её муж Руперт, аудитор, вот-вот уйдёт на пенсию. Её младший сын Джеймс сейчас в Голливуде, старается сделать карьеру сценариста. Старший же сын Уэндл преподаёт лингвистику здесь, в Сиэтле, в Вашингтонском Университете. Теперь, когда дети подросли и покинули отеческий дом, они с Рупертом переезжают в маленькую деревушку в Мексике, где планируют провести остаток своих жизней. Уезжают они завтра.

Красивая история, подумалось ей.

Но очень далёкая от правды.

Она жила в доме, одна.

Совершенно одна.

– Ой, смотрите, ваш чай остыл, – сказала она. – Давайте я вам подогрею.

Коди улыбнулся и сказал:

– Да, пожалуйста. Это было бы здорово. И налейте себе тоже. Чайник на столе.

– Конечно, – улыбнулась Хэйли. Это уже стало частью их обычного ритуала. Она встала с кресла, взяла кружку с едва тёплым чаем Коди и поднесла её к столу.

Но на этот раз она открыла свой кошелёк, что лежал рядом с микроволновкой. Она достала оттуда маленький пластиковый медицинский контейнер и опорожнила его в кружку Коди. Она проделала это быстро, незаметно, одним отработанным движением; она была уверена, что он ничего не увидел. И всё же, пульс у неё немного ускорился.

Затем она налила чай себе и поставила обе кружки в микроволновку.

«Главное не перепутать, – напомнила она себе. – Жёлтая кружка Коди, голубая – моя».

Микроволновка загудела, а Хэйли снова села рядом с Коди и стала молча смотреть на него.

Она подумала, что он довольно милый. Но он рассказывал ей о своей жизни, и она знала, что она уже давно лишена радости. В школе он был выдающимся спортсменом. Но потом он повредил колено, играя в футбол, так что ему пришлось поставить крест на своей спортивной карьере. В конечном счёте, эта же травма привела его к протезированию колена.

С тех пор его жизнь носила трагический характер. Его первая жена погибла в автокатастрофе, вторая жена ушла к другому. У него было двое взрослых детей, но он больше с ними не общался. Кроме того, несколько лет назад он перенёс инфаркт.

Она восхищалась тем, что он вовсе не выглядел удручённым – напротив, он казался полным надежды и оптимизма по поводу будущего.

Да, он милый, но наивный.

И его жизнь уже не пойдёт на лад.

Слишком поздно.

Сигнал микроволновки вывел её из задумчивости. Коди в ожидании посмотрел на неё снизу вверх своими добрыми глазами.

Она погладила его по руке, встала и подошла к микроволновке. Она взяла кружки, которые теперь были горячими.

Она снова напомнила себе:

«Жёлтая для Коди, голубая для меня».

Очень важно их не перепутать.

Они оба стали пить чай, практически не разговаривая. Хэйли нравилось считать такие моменты молчаливым компаньонством. Ей стало немного грустно, что больше их не будет. Всего через несколько дней она больше не понадобится своему пациенту.

Вскоре Коди стал клевать носом. Она смешала порошок со снотворным, чтобы убедиться, что он заснёт. Хэйли встала и стала собирать свои вещи, готовясь уходить.

Собираясь, она тихо напевала песню, которую знала всегда, сколько себя помнила: