Читать книгу "Резидент - Аскольд Шейкин"

22 октября 1918 года, утром, в начале десятого, собаки небольшого степного городка на севере Области Войска Донского словно взбесились.

Все началось, когда в двухэтажный особняк виноторговца Скутова входил начальник городского контрразведывательного отделения штаб-ротмистр Семен Фотиевич Варенцов. Едва открылась парадная дверь, навстречу ему вылетел пегий хозяйский пес Бараб. Чуть не сбив с ног стражника Ярошенко, стоявшего на посту, он бросился к воротам, обнюхал их и завыл.

В это мгновение еще можно было что-либо предпринять: увести собаку куда-нибудь, запереть. Но стражник Ярошенко немного помедлил, ожидая, что вслед за Барабом выйдет сам Скутов, а уже через минуту было поздно: от соседнего особняка подбежал пес председателя городской управы Фокс. Ярошенко замахнулся на него прикладом и крикнул: «Тю!» — но это не помогло. Напротив! Фокс метнулся под ноги стражнику и стал деятельно обнюхивать его сапоги.

И тогда Ярошенко привалился спиной к стенке дома и начал гнать от себя собаку, отпихивая ее то одной, то другой ногой и видя, что рядом с Фоксом уже борзая торговца зерном и мясом Горинько, бульдог протоиерея кафедрального собора Георгия Благовидова, волкодав, самих Варенцовых, из которых отец — богатейший торговец, а сын — начальник городской контрразведки! И все эти собаки, рыча друг на друга, рвутся к ярошенковским сапогам!

В прошлом, еще до всех перемен власти, до того, как была создана милиция, недавно переименованная в стражу, Ярошенко служил нижним чином в полиции и повидал всякого, но тут он растерялся. Он бросился к парадной двери и заколотил по ней кулаками.

На стук выскочил начальник караула — старший урядник 3-го отдельного казачьего полка Степанюк; подбежали стражники, стоявшие по углам кирпичного скутовского забора; появился старший приказчик Скутова Елизаров — грузный дядя с квадратным лицом и в казацком кафтане, но уже оказалось поздно: вой и лай раздавались по всему городу. К дому мчались лохматые, в репьях и со свалявшейся шерстью бездомные собаки; бесновались цепняки. А собак в городе было много. В эту смутную пору их держали почти в каждом дворе.

Степанюк прижал Ярошенко к забору, грозил кулаком:

— Куда ты смотрел, па-адлец! Я т-тебе покажу!..

В окошках окружающих домов забелели лица. Всю ночь в окрестностях скутовского дома патрули обшаривали дворы в поисках подозрительных. Обыватели выходить на улицу боялись, окна открывать тоже, но любопытства пересилить не могли и жались к стеклам.

Прибежала баба с кочергой и в грязном переднике — скутовская кухарка. Замахнулась на собак, но ударить побоялась: разорвут.

Тем временем у ворот выросла толпа. Здесь уже были высокий жилистый старик — сам Горинько, Варенцов-отец, мясоторговец Леонтий Шорохов, несмотря на ранний час одетый так, словно собирался отправиться в гости — в черном костюме, крахмальной рубашке, с большим пестрым галстуком. Придерживая рукой полы халата, брезгливо морщась, прибрела через улицу старуха в чепце — жена какого-то из арестованных большевиками министров Временного правительства, сбежавшая на Дон почти год назад. Это все были очень известные в городе люди. Стражники не посмели не подпустить их к дому Скутова.

И такая шла кутерьма! Варенцов-старший все пытался рукоятью крючковатой палки зацепить за ошейник свою собаку и оттащить от ворот. Шорохов (он явился за компанию с Варенцовым) подбадривал его жестами. Собачонка жены бывшего министра удрала вместе с поводком Старуха поймала его и безуспешно тянула изо всех сил.

Ударами ног отбиваясь от собак, Ярошенко крикнул:

— Р-разрешите перестрелять!

Степанюк ответил:

— Ты знаешь, кто в этом доме сейчас? Знаешь? Да я т-тебя самого!..

* * *

Атаман Краснов — среднего роста генерал с рыжими усами, в кителе с георгиевским крестом на клапане левого кармана — в этот момент стоял возле письменного стола в скутовском кабинете и недоуменно смотрел на окна: хотя они и выходили не на улицу, а в сад, собачий лай помешал Краснову говорить.

Те, к кому он обращался, — премьер войскового правительства генерал Богаевский, главный начальник военных снабжений всевеликого Войска Донского генерал Денисов, выделявшийся среди всех присутствующих высоким ростом и солидностью фигуры, начальник контрразведывательного отделения донской армии полковник Попов и начальник атаманской канцелярии генерал Родионов — тоже повернулись к окнам.

Собачий гомон не утихал. Полковник Филиппов, единственный из адъютантов, допущенный на совещание, метнулся из кабинета.

Подождав, пока он плотно закроет за собой дверь, Краснов продолжал, несколько повысив голос:

— Жутовский участок фронта по необходимости на некоторое время останется без артиллерийского прикрытия. В этом — риск. Зато мы наверняка достигнем успеха на Воронежском направлении. Бог милостив. Путь через Воронеж ведет к сердцу России.

Серый дог, сопровождавший Краснова в этой поездке, нервно поднялся с ковра.

— Фу! — сказал Краснов.

Дог тяжело вздохнул, лег на ковер, положил голову на лапы.

— Я за эту операцию, — сказал Денисов. — Она вполне в наших силах.

Его мнение, в сущности, являлось решающим. Денисов был не только старше всех здесь, и потому, видимо, осторожнее, — принимая решение, он брал на себя самое тяжелое обязательство: снабжение армии — это не пустые разговоры. Приходится сто раз взвешивать каждое слово.

— Что еще важно? — продолжал Краснов. — Важно принять все меры, чтобы полностью сохранить секретность.

— Это не сложно, — ответил Попов. — Другое дело — дивизию перебрасывать: снабжать в пути провиантом, поить, добиваться, чтобы нижние чины не шатались по станциям… Ну а три эшелона такого типа пройдут незаметно. Это можно вполне гарантировать.

Дог снова вскочил. Краснов едва успел усадить его на место:

— Фу! Фу!..

Попов продолжал:

— Оперативный план уже разработан. Эшелоны проследуют друг за другом и даже под одним номером. На время прохода станции от посторонних будут очищены. У мостов и переездов выставят усиленную охрану. Чтобы не вызывать подозрений, сделают все это внезапно, за час-полчаса до прохода поездов. Да, бесспорно, одни орудия и снаряды гораздо проще перебрасывать, чем людской состав!

Не отрывая глаз от нервничающего дога, Краснов, соглашаясь, кивал головой.

— Но вагоны просто разваливаются на ходу! — воскликнул вдруг Денисов и хлопнул ладонью по столу. — А если всего лишь один вагон из всех не сможет пройти эту тысячу верст от Жутова до Каменки без ремонта, я уже не поручусь, что, пока мы готовим удар под Воронежом, не последует удар по ослабленному фронту возле Царицына!

Богаевский вздернул плечи: