Читать книгу "Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы"

Париж.

13 июля 1987 года.

Валерий Петрович.

Блондинка за рулем «Пежо» и в самом деле была хороша.

Она ловко припарковала свое авто у тротуара – в крохотное пространство меж двух машин. Заглушила двигатель, открыла дверцу. Стала видна ее стройная ножка в мини-юбке. Блондинка засмеялась и что-то сказала человеку, сидевшему на пассажирском сиденье (его лица пока было не разглядеть). Через минуту из автомобиля вышел и мужчина. Теперь он прекрасно был виден в безжалостном свете летнего полудня.

«Да, это он», – вздохнул про себя Валерий Петрович. Отодвинул чашечку из-под эспрессо. Поднял руку, подзывая официанта. «Десять франков – кофе, – просчитал он в уме, – плюс двадцать два франка – бутылочка перье. Грабеж среди бела дня. Если так и дальше пойдет, от моих командировочных ничего не останется. Я Танюшке и куклу-то обещанную не привезу… Но самое поганое, конечно, не это. Самое поганое, что все подтвердилось. Это действительно она. А главное – с нею точно он».

Валерий Петрович отсчитал деньги за кофе и воду, добавил чаевые и оставил на столе тридцать пять франков.

«Мерси, мсье!» – пропел официант.

Пока рассчитывался, Валерий Петрович по-прежнему рассматривал блондинку и молодого человека. Они не подозревали, что за ними наблюдают, вели себя естественно, и поведение их не оставляло никаких сомнений относительно их намерений. Молодой человек вышел из машины, оглянулся по сторонам. Валерия Петровича он не заметил – тот сидел в уличном кафе на расстоянии метров пятидесяти, в тени зонтика, прикрыв лицо темными очками.

Молодой человек что-то сказал блондинке, которая уже открывала дверь подъезда своим ключом. Та расхохоталась и фамильярно похлопала его пониже спины. В подъезд они вошли обнявшись.

Валерий Петрович грустно усмехнулся и встал из-за столика.

* * *

В лифте блондинка обняла молодого человека. Он нагнулся к ней и стал ее целовать. На шестой этаж лифт тащился долго, и молодой человек успел расстегнуть три пуговицы на блузке девушки.

Они ввалились в полутемную комнатенку мансарды и принялись судорожно срывать друг с друга одежду.

– О Жюли, – пробормотал он по-русски, – я так хочу тебя!

– Подожди, Николя, подожди, – отвечала она по-французски и смеялась, – какой ты нетерпеливый – настоящий медведь!..

* * *

– О Жюли, я так хочу тебя!

– Подожди, Николя, подожди, какой ты нетерпеливый – настоящий медведь!

Эти голоса доносились из большого кассетного магнитофона.

Двое мужчин в наушниках, слушавших запись, обменялись выразительными взглядами.

– О черт! – сказал первый по-английски. – Опять придется слушать эту порнуху.

Из магнитофона стали доноситься звуки любовной борьбы: постанывание, учащенное дыхание, интимный сбивчивый шепот.

Один из мужчин, поморщившись, сделал звук тише.

Магнитофон продолжал писать вздохи и стоны, раздающиеся за стеной, в мансарде.

Наши дни.

21 июня, понедельник.

Таня.

Кто сказал, что понедельник – день тяжелый?

Татьяна Садовникова любила понедельники. Во-первых, в понедельник легче вставать – организм, отоспавшийся за выходные, терпимее относится к будильнику. Во-вторых, в понедельник на улицах Москвы (замечено многолетней практикой) гораздо меньше машин, чем в прочие будни. То ли народ с дач уехать не спешит, то ли в воскресенье так накеросинится, что на следующий день и за руль сесть боится. В общем, красота, пробок почти нет, и на работу поэтому можно выехать попозже.

Вот и сегодня Татьяна вышла из подъезда не в полдевятого, как обычно, а ровно в девять. Одного часа ей должно хватить, чтобы доехать до службы – в район Маяковки. А если она, несмотря на понедельник, вдруг застрянет в заторе – не беда, может и припоздать чуток. Ведь она теперь не простой клерк, а креативный директор – второй по значимости человек в рекламном агентстве. А начальство – как всем хорошо известно (в особенности самому начальству!) – не опаздывает, а задерживается.

Быть начальником Татьяне нравилось. Что уж прибедняться – приятно, когда у тебя отдельный кабинет, и кожаное кресло, и личная секретарша… А еще – приличная зарплата, и статус, и возможность покомандовать! Только самым приятным для Тани были (и это, как говорит отчим, «классический парадокс женской логики») совсем не солидная должность и не круглая сумма в зарплатной ведомости.

Больше всего Садовникова гордилась тем, что совсем не тянула «на директора». Начальницы – они ведь какие бывают? Или старухи-командирши, или стервозные гранд-дамы, или, на худой конец, изможденные молодые женщины с жесткими взглядами. А про Татьяну, что она – директор, ни один человек не догадается, пока не сунешь визитку. У нее типаж совершенно «неначальничий» – молодой и бесшабашный. Фигура – стройная, если брючки – то в обтяжку, если юбка – то выше колена, волосы – пышные, морщин – не имеется. В общем, иногда даже подростки клеятся. На дискотеки в студенческие общаги приглашают… А вечная молодость – это так здорово! Вот бы она еще хотя бы лет десять продлилась!

Однако на одни лишь милости природы и собственный генетический код Таня Садовникова не надеялась – а просто прилагала все силы, чтоб ей никто не давал ее – о ужас! – двадцати семи. Как ни уставала – всегда изыскивала время, чтобы побегать по корту, сходить в бассейн или выдавить стаканчик отвратительного на вкус морковного сока. Как ни лень было – а никогда не забывала, что лицо само по себе молодым не останется. И кусочками льда протиралась, и маски накладывала, и задыхалась над кастрюлей с кипятком, чтобы очистить поры… Иногда – особенно после тяжелых переговоров или затянувшегося рабочего дня – в спортзал она шла, как на каторгу, и от одной мысли, что надо чистить морковку, а потом давиться невкусным соком, ее передергивало. Вместо спорта хотелось в кроватку, вместо здорового напитка тянуло на коньяк… Но Татьяна с искушениями обычно справлялась. Обзывала самое себя лентяйкой и слабачкой. И отправлялась на теннисный корт или в бассейн, а когда возвращалась домой, румяная и усталая, то, прежде чем рухнуть в постель, тщательно очищала лицо и накладывала тонизирующую маску… «Я сама – мой главный капитал!» – повторяла Татьяна. И очень радовалась, что она хоть и начальница, а выглядит – пусть не школьницей, конечно, но задорной студенткой лет двадцати двух. Да и чувствует себя совсем молодой – ходит быстро, чуть не вприпрыжку, и уходящий автобус может догнать на раз…

Правда, на автобусах Таня теперь ездила редко – в основном передвигалась за рулем собственной машины: творческий директор все-таки, какой уж тут общественный транспорт!

В этом году она купила – спасибо должности и высокой зарплате – небольшой джип небесно-голубого цвета – «Тойоту». Как говорят французы, «ноблесс оближ» – положение обязывает. Не пристало второму человеку в «Пятой власти» ездить на маленьком «Пежо», словно какой-нибудь аспирантке.