Читать книгу "Красавицы для Шейха - Михаил Март"

Слово «доверие» в тюрьмах не использовалось. Когда Коптилин перешагнул порог кабинета Кума, он впервые услышал это слово. Заместитель начальника колонии слыл человеком жестоким, грубым и никогда не смотрел людям в глаза. Впрочем, заключенных за людей здесь не считали. Скотина живет лучше.

Тюрьма считалась тихой. Тут не бунтовали, обходились без спецназа и спецсредств. Тех же, кто лез на рожон, потихоньку убирали. Их просто находили убитыми за сараями, в которых хранился рабочий инвентарь.

— Осужденный номер 371 по вашему приказанию прибыл!

— Шапку сними, проходи и садись, — приказал Кум.

Коптилин выполнил приказ. Перечислять свои статьи он не стал — не привык. К начальству его вызывали крайне редко.

— Тебе, Андрей, «доктор» десятку выписал.

Он так давно не слышал своего имени, что даже не понял, к кому майор обращается.

— Отсидел ты шесть. Больше половины. Пиши заявку на досрочное освобождение. Сейчас начальство доброе, я ее за три дня проведу. У меня там свои людишки есть. Срок тянул по понятиям, замечаний нет, от работы не отлынивал. Хорош, посидел и хватит. Тебе можно доверять.

Он достал два листа бумаги, положил ручку.

— Это образец, с него и сдувай. Имя только свое поставь и статью. Остальное мое дело.

Андрей Коптилин сделал все, что требовалось. Эта новость свалилась ему на голову как сугроб. Что тут скажешь? Он силился понять, что же произошло, но мозги не работали. Только смутно чувствовал — здесь что-то не так. Его с кем-то перепутали.

Так и не сказав ни слова, он вернулся в барак. Пусто. Все на работе. К Куму его доставили с котлована, так что назад не повезут. Его соседом был Жора Моркляк, который сейчас дремал на койке. Не простой мужичок, в возрасте, недавно за пятьдесят перевалило.

Жору считали самым крутым авторитетом в колонии. Он был единственным зеком, который не ломался в каменоломнях. Жора служил в штабе. Ходили слухи, будто он выполняет негласные приказы Кума в качестве палача — убирает за сараями неугодных. Проверить это было невозможно, поэтому слухи оставались слухами. Однажды один из «авторитетов» решил Моркляка прощупать. И что же? На следующий день его разорвали овчарки при попытке к бегству. Охранники не стали отзывать псов.

С Андреем Жора вел себя корректно. Остальные ходили перед ним на цирлах.

Не успел Андрей прилечь на нары, как Жора очнулся.

— Ну что, Андрей Ефимович, можно поздравить с освобождением?

Раньше он называл соседа по фамилии. Коптилин сразу понял — тут плетется какая-то интрига. Андрей считал себя мастером интриги, на второе место ставил следователя, который его сюда упрятал. Но он сам виноват. Написал чистуху в умышленном убийстве и за явку с повинной получил десять лет. Об этом деле он не вспоминал. Все ошибаются, даже люди с его умом и талантом.

— И что дальше, Андрюша? Тебя теперь даже в охранники на рынок не возьмут. Денег-то у тебя нет. В бомжи пойдешь?

— А тебе что за дело? Какой у тебя интерес? Не темни, Георгий Филиппович.

Тот почесал свой мясистый нос и достал дорогие сигареты. Остальная зековская братва радовалась махре и курила только в сортире на дворе. Жора курил и в бараке, и на работе, и там, где ему заблагорассудится.

— Головастый ты парень, Андрей! Я давно к тебе приглядываюсь. Понял — лучшей кандидатуры мне не найти. Потому и похлопотал за тебя.

Он хотел выглядеть царем и богом. Может, в зоне Жора и был таковым, но только не на воле.

— Хорошо платите Куму?

— Не то слово. На какие шиши начальство машины и квартиры покупает? Я же сижу за растрату, а не за мокруху. Через четыре месяца и меня воля ждет. Но я отсидел от звонка до звонка.

Он ждал реакции, но Андрей промолчал.

— За свободу надо платить, Андрюша. Ты мужик с мозгами. Я читал твое дело. Женушку пришил так, что не подкопаешься. Мне только непонятен самодонос. Но это не мое дело. Слушай и запоминай.

На воле меня ждут четверо. Их деньги у меня, отдавать не собираюсь. Убить их собственными руками тоже не могу, пожизненное не входит в мои планы. Все они выступали на суде в качестве свидетелей. Мне осталось сидеть четыре месяца. Так что у меня будет железное алиби. До моего выхода ты уничтожишь всех. По одному в месяц. За каждый труп получишь полмиллиона долларов. Разумеется, аванс, накладные расходы и все такое прочее… К моему выходу у тебя будет не только свобода, но и пара миллионов зелени. Уверен, что ты с делом справишься. Головорезы в таком деле бесполезны. Их попросту уничтожат. Эта четверка — люди состоятельные и осторожные. К таким с топором за спиной не подойдешь.

Жора замолчал. Он ждал вопросов, но не услышал их.

— Я дам тебе гарантии, — продолжил он, закурив новую сигарету. — Мое признательное письмо. Я был заказчиком, ты — исполнителем. Укажу все имена. Короче, еще один самодонос.

— Письмо могут перехватить.

— Ты получишь его на свободе вместе с авансом. Мой почерк многие знают, в том числе и ты. Есть в Москве на Сухаревке кофейня «Дымок». За барной стойкой стоит Анфиса, моя сестра. Она и станет твоим путеводителем. Баба она толковая, пока я сидел, времени зря не теряла. Ты можешь быть с ней абсолютно откровенным.

— У меня будет время подготовиться. Если эти четверо — люди известные, то о них печатают в газетах, и даже снимки их рож в желтой прессе появляются, — спокойно согласился Андрей.

— Не начинай с ошибок. Я организую тебе справку о нетрудоспособности, так что никто к тебе цепляться не будет. А если будешь мелькать в библиотеках и шерстить газеты со знакомыми именами, обязательно засветишься. В розыске не лохи сидят. Тем более весь библиотечный материал фиксируется. Когда, кому и что выдано.

— На одном из четырех я точно засыплюсь, — неожиданно обронил Андрей.

— Тогда вышка или пуля в лоб. Второе предпочтительнее. Ты свою баланду уже съел, начинай думать! Собери мозги в кучку. А кумекать ты умеешь. Кандидат наук все же.

Задание было получено.

Конечно, Андрей не так хотел выйти из тюрьмы. Из всего сказанного его грела мысль о возвращении в Москву. Он не был там больше дюжины лет. О совершенных им убийствах он не думал и вовсе не раскаивался в содеянном. Он химик высшей квалификации, и все, чем он занимался, — это экспериментировал с ядами, которые другие опробовали на людях. В живых никого не осталось. А сколько существовало подопытных, он даже не подозревал. Он занимался наукой, а людей травило начальство. Все так бы и продолжалось, если бы не его влюбчивость. Сначала он в порыве страсти отравил мужа любовницы, а потом и собственную жену. Сейчас все это казалось ему смешным и глупым. Люди перестали его интересовать. История с его досрочным освобждением не потрясла Андрея, а заказ Моркляка не напугал. Зато в черном тоннеле пробился луч света.