Читать книгу "Две сестры - Эйлин Гудж"

г. Рено, Невада, 1981 год

Как оказалось, первое исчезновение Керри-Энн стало лишь своего рода предупреждением, пробой пера, так сказать. Линдсей готовила обед и, переложив яичницу со сковороды на тарелки, подняла голову, чтобы поинтересоваться у Керри-Энн, добавить ли ей кетчупа, как вдруг обнаружила, что раскладной стул, на котором еще мгновение назад, болтая ногами в грязных розовых кедах (отчего алюминиевая конструкция скрипела как несмазанная телега), сидела ее трехлетняя сестра, девственно пуст. Единственным напоминанием о том, что совсем недавно она находилась здесь, были ее обгрызенные карандаши, разбросанные по столу рядом с раскрытым на желтых страницах телефонным справочником графства Уошу Каунти, где Керри-Энн раскрашивала рекламу зоомагазина — стоящего на задних лапах мультяшного пса, забавно ожидающего подачки. Такое впечатление, что сестренка попросту испарилась: совсем как Табита[1], одна из героинь сериала «Моя жена меня приворожила».

— Керри-Энн? — негромко произнесла Линдсей, чтобы не разбудить мать.

Смена Кристал заканчивалась примерно в то время, когда большинство людей только собирались идти на работу. Зачастую она добиралась домой уже после восхода солнца и тогда спала до самого вечера. Одно из железных правил, установленных Кристал, гласило: будить ее в это время не дозволено никому. Черт тебя возьми, Линдс, ради нескольких паршивых долларов я ночи напролет надрываюсь у игорных столов, чтобы потом еще и вытирать твой сопливый нос?

В гостиной, куда заглянула Линдсей, Керри-Энн не было. Из-за дивана — старой горбатой развалины цвета беж, пахнущей плесенью и украшенной огромным кофейным пятном в форме африканского континента, на которой они по ночам спали валетом, так что Линдсей приходилось подбирать ноги, чтобы дать сестре больше места, — не доносилось сдавленного хихиканья. И звонкий голосок не щебетал: «Ищи-ищи, все равно не найдешь!» Единственными звуками, нарушавшими тишину, был надсадный рев автомобильного мотора, доносившийся со стоянки внизу, и астматическое хрипенье кондиционера, безуспешно перемешивающего спертый горячий воздух в номере 22 мотеля «Счастливая семерка» в тщетной попытке охладить его.

Линдсей на цыпочках подкралась к двери спальни и осторожно приоткрыла ее, изо всех сил стараясь не шуметь. Бледные пальцы света пробивались сквозь задернутые занавески, нечетко обрисовывая контуры фигуры, лежавшей, раскинув руки, на спине на неубранной постели. Кристал так и не сняла одежду, в которой вернулась с работы, — обтягивающие белые джинсы и эластичный топ, расшитый блестками на груди. Макияж на лице у матери размазался и потек, а платиновые волосы растрепались. Что-то подмигнуло Линдсей из темноты: носок лакированной туфли на высоком каблуке, выглядывающий, подобно черному носику хомячка, из норки небрежно брошенной одежды, неопрятной кучей валявшейся на полу возле кровати.

И здесь никаких признаков Керри-Энн. Если бы она отправилась в ванную, чтобы воспользоваться ею, Кристал уже проснулась бы наверняка, ругаясь на чем свет стоит и проклиная Линдсей. Еще одно правило матери заключалось в том, что они ходят в туалет к мисс Хони, если уж им приспичит, но не беспокоят ее.

Линдсей все же заглянула в их ванную — просто так, на всякий случай. Но Керри-Энн не сидела на унитазе и не пряталась за занавеской для душа. Линдси кралась на цыпочках обратно к двери, когда мать пошевелилась и ресницы ее затрепетали. Девочка замерла на месте. Но Кристал лишь пробормотала во сне что-то неразборчивое, а потом перевернулась на живот. Линдсей благополучно добралась до двери и осторожно прикрыла ее за собой. Прижавшись спиной к стене, она облегченно вздохнула. Кажется, на этот раз пронесло. А что, если бы мать проснулась и обнаружила, что Керри-Энн пропала? До того, как Кристал выкуривала первую за день сигарету, запивая ее чашкой кофе, с нею лучше было не спорить. Собственно, мать никогда не била их, но когда она пребывала в дурном настроении, то гроза могла разразиться в любую секунду. Линдсей училась только в шестом классе, но уже знала на память все самые черные ругательства.

В животе у нее вновь образовалась сосущая пустота, как бывало всегда, когда дело касалось Керри-Энн. До того, как на свет появилась сестра, они с матерью жили вдвоем, и Линдсей со всем управлялась как нельзя лучше. Когда пришло время идти в садик, она умела не только одеваться и самостоятельно готовить себе завтрак, но и читала уличные вывески, проверяла сдачу и заказывала по телефону в китайском ресторанчике еду с доставкой на дом. К третьему классу на плечи девочки легли почти все покупки и приготовление еды. Помимо этого она уже недурно разбиралась в тонкостях взрослой жизни, и все благодаря тому, что безалаберная мать имела привычку приводить домой незнакомцев. Частенько среди ночи Линдсей просыпалась от ритмичного скрипа кровати и глухих стонов, доносящихся из спальни, или, войдя в ванную, чтобы справить нужду, натыкалась там на голого мужчину, принимающего душ. Она привыкла к таким вещам и считала их столь же естественными, как другие дети в ее возрасте принимают как должное наличие у каждого ребенка мамы и папы. Кое-кто из этих мужчин ей даже нравился. Например, один из них, бородатый и коренастый здоровяк по имени Стэн, работавший поваром в круглосуточной дешевой кафешке, куда Кристал иногда забегала после работы перекусить, показал ей, как готовить ковбойский омлет. А у черноволосого крупье, которого звали Луис, она научилась нескольким испанским фразам.