Читать книгу "Волшебники из Капроны - Диана Уинн Джонс"

Нет ничего труднее на свете, чем правильно сотворить чары. Дети из семьи Монтана знали об этом чуть ли не с пеленок. Сотворить заклинание не штука, это может каждый. Но чтобы оно — написанное ли, произнесенное или пропетое — сработало, тут все должно быть правильно, а то такого можно натворить…

Вот, например, Анджелика Петрокки чуть-чуть сфальшивила, взяла не ту ноту, и ее отец стал ярко-зеленым. Вся Капрона — да что Капрона, вся Италия — несколько недель про это гудела.

Лучшие чары и сегодня поступают из Капроны, несмотря на недавние волнения из-за Дома Монтана и Дома Петрокки. Если вы знаете верные слова — те, которые работают, когда нужно наладить приемник или вырастить помидоры, — то вполне вероятно, что кто-то из вашей семьи отдыхал в Капроне и привез заклинание оттуда. В Капроне на Старом мосту стоят два ряда каменных лавочек, обвешанных, как флажками, длинными разноцветными конвертами, пакетиками и свитками.

Впрочем, в Италии чары можно достать в каждом чародейном доме. И все они будут с этикетками, указанием, как их употреблять, и фирменным знаком изготовителя. Хотите узнать, кем изготовлены ваши чары, — поройтесь в семейном архиве. Если вам попадется инструкция на листке вишневого цвета с эмблемой в виде черного леопарда, значит заклинание из Дома Петрокки. А если наткнетесь на салатно-зеленый конверт с крылатым конем, значит оно изготовлено в Доме Монтана. Оба дома поставляют такие отменные чары, что люди, не очень сведущие в этом деле, полагают, будто даже конвертами можно творить волшебство. Это, конечно, ерунда. Потому что, как не раз слышали Паоло и Тонино, заклинание — это правильные слова, правильно произнесенные.

Оба великих дома — Петрокки и Монтана — восходят к тем временам, когда было основано само государство Капрона (а это произошло более семисот лет назад). И между ними царит лютая вражда. Они даже не разговаривают друг с другом. Случись кому-нибудь из рода Петрокки, проходя по узким, мощенным золоченым булыжником улочкам Капроны, встретить кого-нибудь из рода Монтана, оба отведут глаза в сторону и бочком-бочком поспешат миновать друг друга, как если бы обходили вонючий хлев. Их дети ходят в разные школы, и каждому наказано: не сметь и словом перекинуться с ребенком из другого дома!

Бывает, однако, иногда молодежь из обоих домов — Монтана и Петрокки, — прогуливаясь вечером по широкой улице Корсо, столкнется там невзначай. В таких случаях все остальные капронцы немедленно прячутся кто куда. Потому что хватает страху, когда эти Монтана и Петрокки пускают в ход кулаки и камни, а если они принимаются насылать друг на друга чары, тут ужас что может случиться.

Однажды по милости неистового Ринальдо Монтаны на Корсо три дня с неба плюхались коровьи лепешки. Среди туристов воцарилось глубокое уныние.

— Один из Петрокки мне надерзил, — заявил Ринальдо, сверкнув самой искрометной своей улыбкой. — А у меня в кармане случайно оказалось новенькое заклятие.

Петрокки сердито заявили, что Ринальдо переделал свое заклинание в разгар схватки. Кто же не знает, что все его чары — любовные!

В обоих домах взрослые сами никогда не объясняли детям, отчего между Монтана и Петрокки пошла такая вражда. Рассказать об этом по заведенному порядку предоставлялось старшим братьям и сестрам, родным и двоюродным. Паоло и Тонино снова и снова слушали эту историю от сестер Розы, Коринны и Лючии, от двоюродных братьев и сестер — Луиджи, Карло, Доменико и Анны, а затем и от троюродных — Пьеро, Луки, Джованни, Паулы, Терезы, Беллы, Анджело и Франческо. И сами рассказывали ее шестерым младшим двоюродным, по мере того как те подрастали. Монтана были большой семьей.

Молва гласит, что двести лет назад старый Рикардо Петрокки забрал себе в голову, будто герцог Капронский заказывает у семьи Монтана больше заклинаний, чем у Петрокки, и написал старому Франческо Монтане презлющее письмо. Франческо страшно рассердился и немедля пригласил всех Петрокки на парадный обед. Он-де придумал новое блюдо и хочет, чтобы Петрокки его отведали. И тут же скатал из письма Рикардо Петрокки длинные тонкие жгутики и произнес над ними одно из самых сильных своих заклятий. И они превратились в спагетти. Петрокки уплетали их за обе щеки, и все заболели, а Рикардо тяжелее всех, потому что нет ничего хуже, чем объесться собственными словами. Он не простил Франческо Монтану, и с тех пор обе семьи живут в непримиримой вражде.

— Вот так появились спагетти, — завершала эту историю Лючия, которая чаще других ее рассказывала, хотя была старше Паоло всего на год.

Лючия же шепотом поведала им о том, какие ужасные, языческие порядки заведены у Петрокки. Мол, Петрокки никогда не ходят к мессе и никогда не исповедуются, никогда не купаются и не меняют белья, а также не женятся, но при этом — тут шепот становился еле слышным — детей плодят, как котят, а лишних детей вполне способны топить, как тех же котят; известно, что они, бывало, поедали лишних дядюшек и тетушек; к тому же они невозможные грязнули, так что от Дома Петрокки пахнет на расстоянии, а жужжание мух слышно по всей виа Сант-Анджело.

Там было еще много всего подобного, кое-что даже похуже: у Лючии было живое воображение. Паоло и Тонино поверили каждому ее слову и возненавидели Петрокки всеми фибрами души, хотя прошли годы, прежде чем они увидели первого Петрокки собственными глазами. Еще совсем маленькими они однажды утром улизнули из дома и добрались по виа Сант-Анджело почти до самого Нового моста: очень уж им хотелось взглянуть на Дом Петрокки. Но ни запаха, ни жужжания мух, которые должны были привести их куда надо, они не обнаружили, а сестра Роза нашла их прежде, чем они нашли Дом Петрокки. Роза — она была на восемь лет старше Паоло и уже тогда совсем как взрослая — посмеялась над их трудностями и по доброте душевной отвела к Дому Петрокки, стоявшему вовсе не на виа Сант-Анджело, а на виа Кантелло.

Их ожидало разочарование. Дом был точно такой же, как Дом Монтана. Такой же большой, как Дом Монтана, из того же золотистого капронского камня и, наверное, такой же старый. Внутрь вели огромные ворота из сучковатого дерева — точно такие же, как их собственные, а на стене над воротами возвышалась такая же, как у них, золоченая фигура ангела. Роза пояснила, что оба ангела поставлены в память о том ангеле, который явился первому герцогу Капронскому и принес ему с неба свиток с нотами. Но об этом мальчики знали. Паоло отметил, что от Дома Петрокки вроде бы не очень пахнет, и Роза, прикусив губу, ответила, что на фасаде чрезвычайно мало окон, да и те закрыты наглухо.