Читать книгу "Почему не Эванс? - Агата Кристи"

Бобби Джонс положил свой мяч на метку для первого удара, слегка подался назад, неторопливо отвел клюшку и с молниеносной быстротой нанес удар. Вы думаете, мяч полетел прямо, подскочил над специально сделанной песчаной канавкой и приземлился там, откуда его можно было загнать ударом клюшки на зеленую лужайку вокруг четырнадцатой лунки? Не тут-то было! Клюшка царапнула по верху мяча, он медленно покатился по земле и застрял в песчаной канавке.

Не было и пылкой толпы, которая ахнула бы от страха. Единственный свидетель этого промаха ничуть не удивился, и это вполне объяснимо: удар-то нанес не родившийся в Штатах мастер этой игры, а всего лишь четвертый сын викария из Марчболта, небольшого городка на побережье Уэльса.

Бобби издал откровенно неприличное восклицание. Это был добродушный с виду молодой человек лет двадцати восьми. Даже лучший друг вряд ли назвал бы его симпатичным, но лицо у него было очень располагающим, а карие глаза смотрели преданно, будто глаза честной собаки.

– День ото дня я играю все хуже и хуже, – удрученно пробормотал он.

– Вы торопитесь, – заметил его партнер.

Доктор Томас был мужчиной средних лет, седовласый, с бодрым красным лицом. Сам он никогда не размахивался изо всех сил. Нанося короткие прямые удары по центру мяча, он обычно одолевал тех, кто играл пусть и более зрелищно, но с ошибками.

Бобби в ярости накинулся на свой мяч с нибликом[1]. Удар у него вышел только с третьей попытки. Мяч лег неподалеку от зеленой лужайки, куда доктор Томас добрался двумя точными ударами клюшкой с железным наконечником.

– Лунка ваша, – сказал Бобби.

Они направились к следующей метке. Первым бил доктор, удар у него вышел красивый, прямой, но мяч улетел недалеко. Бобби вздохнул, поставил свой мяч, поправил его, долго перекладывал в руке клюшку, отступил, будто деревянный, назад, закрыл глаза, поднял голову, втянул правое плечо – словом, сделал все, чего ему делать не следовало, и мяч, рассекая воздух, полетел по самой середке поля. Бобби глубоко и удовлетворенно вздохнул. Хорошо знакомая всем досада игрока в гольф сменилась не менее знакомым выражением восторга.

– Теперь я знаю, в чем я портачил, – простодушно заявил Бобби. Мастерский удар клюшкой с железной головкой, легкий удар по самому краешку мяча другой клюшкой, и Бобби загнал в лунку верный мяч. Он сделал на удар меньше положенного, и доктор Томас потерял очко. Полный уверенности в себе, Бобби подошел к шестнадцатой метке. Он снова сделал все, чего делать не следовало бы, но на сей раз никакого чуда не произошло. Получился страшный, великолепный, можно сказать сверхъестественный срез! Мяч заметался какими-то ломаными зигзагами.

– Если бы вышел прямой, вот было бы здорово! – сказал доктор Томас.

– Если бы, – с горечью ответил Бобби. – Эй, мне послышался какой-то крик. Надеюсь, мяч ни в кого не угодил.

Он повернулся направо и стал всматриваться, видно было плохо. Солнце садилось, и, глядя прямо на него, трудно было различить что-либо достаточно отчетливо. Да и с моря поднималась легкая дымка. В двух-трех сотнях ярдов от них был обрыв.

– Там проходит тропинка, – сказал Бобби. – Только вряд ли мяч мог туда долететь. И все-таки мне показалось, что я слышал крик. А вы?

Но доктор ничего не слышал. Бобби пошел поискать мяч. Нашел он его не без труда, но сыграть им было невозможно: тот зарылся в куст утесника. Бобби попробовал пару раз ударить по нему, потом поднял и крикнул партнеру, что сдает лунку.

Доктор подошел к нему, потому что следующая метка была у самого обрыва. Семнадцатая всегда нагоняла на Бобби безотчетный страх. Здесь надо было пробить мяч над расщелиной. Расстояние, по сути, было не такое уж большое, но бездна внизу всегда отвлекала его внимание. Они пересекли тропинку, которая вела от моря в глубь суши слева от них, огибая самый край утеса. Доктор взял клюшку с железной головкой, и его мяч приземлился на противоположном краю расщелины. Бобби глубоко вздохнул и нанес удар. Мяч стремительно понесся вперед и скрылся за краем пропасти.

– И каждый раз, черт побери, я делаю одну и ту же ошибку, черт побери! – с горечью сказал Бобби. Он подошел к краю пропасти и заглянул в нее. Далеко внизу сверкало море. Обрыв был крут только сверху, а потом переходил в пологий склон и мягко спускался к воде. Бобби медленно пошел по краю. Он знал одно местечко, где без особого труда можно было спуститься вниз. Так делали мальчики, обслуживающие игроков в гольф: они спрыгивали вниз и вскоре, запыхавшиеся, но ликующие, появлялись вновь с улетевшим мячом в руках. Внезапно Бобби замер и позвал своего партнера:

– Послушайте, доктор, идите-ка сюда. Что это там такое, как вы думаете?

Доктор затаил дыхание.

– Боже, – сказал он, – кто-то сорвался с утеса. Мы должны спуститься к нему.

Бок о бок двое мужчин спустились со скалы, более спортивный Бобби помогал доктору. Наконец они добрались до зловеще темневшей бесформенной груды. Это оказался мужчина лет сорока, он еще дышал, хотя и был без сознания. Доктор осмотрел его, потрогал руки и ноги, пощупал пульс, прикрыл ему веки. Опустившись на колени, он завершил осмотр и взглянул на Бобби. Тот стоял рядом, его тошнило. Доктор медленно покачал головой.

– Ничего не поделаешь, – сказал он. – Его песенка спета, бедняга. У него сломан хребет. Видимо, он не знал этой тропы и шагнул вниз, когда сгустился туман. Сколько раз я говорил в ратуше, что здесь нужно поставить ограду. – Он поднялся и добавил: – Я схожу за помощью. Договорюсь, чтобы тело подняли наверх. Того и гляди стемнеет. Вы побудете здесь?

Бобби кивнул.

– Я полагаю, ему уже ничем не поможешь? – спросил он.

Доктор покачал годовой.

– Ничем. Уже скоро: пульс быстро слабеет. Он протянет еще самое большее минут двадцать. Вполне возможно, перед смертью сознание вернется к нему, а может, и нет. И все же…

– Пожалуй, я останусь, – быстро сказал Бобби. – Идите. У вас нет никакого лекарства на тот случай, если он очнется?

Доктор покачал головой.

– Ему будет совсем не больно, – сказал он и, повернувшись, стал быстро взбираться по обрыву. Бобби наблюдал за ним, пока тот, помахав рукой, не скрылся за гребнем, Бобби сделал пару шагов по узкому карнизу, уселся на каменный выступ и закурил сигарету. Он был потрясен. До сих пор ему не приходилось сталкиваться с болезнью или смертью.

Вот ведь невезуха! Ясный вечер, и вдруг с моря наползает туман. Один неверный шаг, и жизни конец. Да еще такой здоровый с виду мужчина. Наверное, ни одного дня в жизни не болел. Залившая лицо смертельная бледность не могла скрыть густой темный загар. Человек, который проводил жизнь на свежем воздухе, возможно, за границей. Бобби внимательнее вгляделся в его лицо: вьющиеся каштановые волосы, чуть тронутые сединой на висках, крупный нос, волевой подбородок, полуоткрытые губы обнажали белые зубы. Широкие плечи и красивые жилистые руки. Ноги изогнулись под немыслимым углом. Бобби вздрогнул и перевел взгляд на лицо. Привлекательное лицо – живое, решительное, умное. Вероятно, подумал он, глаза у него синие.