Читать книгу "Смертельный шторм - Джош Рейнольдс"

Асфодекс, система Криптус, сектор Красный Шрам, сегментум Ультима

Чёрную плоть пустоты разорвал пополам неожиданный взрыв красного, когда «Клинок возмездия», флагман флота Кровавых Ангелов, с грохотом ворвался в реальное пространство, оружейные батареи прокричали бесчеловечное сообщение о прибытии. Другие корабли последовали за ним, вырываясь из варпа подобно гонящимся за дичью псам. Многочисленные орудия флота присоединились к флагманским в монотонном, ритмичном гимне войны. Эта песнь смела пылающие останки оборонительных мониторов системы Криптус, осколки их последнего героического сопротивления врагу были смыты залпами высокомощных энергетических лучей.

Публика, которой предназначалось это внезапное выступление, не была благодарной. Огромные фигуры далеких биокораблей флота-улья тиранидов, их раздутые, мерцающие очертания, слабо отражающие убийственный красный свет двойных солнц Криптуса, покачнулись и задрожали, как раненные животные, когда обстрел расколол их панцири и разорвал нежные внутренности.

Флот Кровавых Ангелов величаво и неспешно двигался вперед, бомбардировочные орудия сметали стаи трутней сопровождения, сорвавшихся с бортов массивных биокораблей и несущихся навстречу смерти с неподобающим рвением.

Таково было твердое мнение капитана Карлаена, пока он смотрел на разворачивающееся представление через массивный визио-порт флагмана. Перед его взором двигались корабли, нанося удары в грандиозном танце жизни и смерти, долга и инстинкта, чести и мерзости. Арочное, похожее на собор пространство тактических хранилищ судна вторило безжалостной песне войны. Карлаен чувствовал рев каждой канонады через палубные пластины под ногами и в мерцании каждого гололитического экрана, когда вражеские залпы расплескивались по пустотным щитам боевой баржи.

Это сражение было всего лишь микрокосмом куда большего боя, что сейчас распространился по всей системе Криптус и сектору Красный Шрам. Чудовищная тень флота-улья Левиафан — так Ордо Ксенос классифицировал это конкретное вторжение ксеносов — растянулась по бесчисленным мирам, обволакивая сегментумы Ультима, Темпестус и Солар. Целые миры были полностью вычищены Великим Пожирателем, и даже самые священные места Империума оказались под угрозой, в том числе и Ваал, родной мир Кровавых Ангелов.

Когда ударная волна флота-улья Левиафан разлилась по системе Криптус, Империум встретил её всеми силами, которые смогли собрать Астра Милитарум, Адепта Сороритас и гвардия правящей династии Флаксов. Но орбитальная оборона и многочисленные огневые валы оказались неподходящими для этой задачи. В течение одного цикла тиранидские споры заполонили небеса всех крупных миров в системе Криптус. И вот теперь, наконец, прибыли космодесантники Кровавых Ангелов и Расчленителей, дабы лишить чудовище своего пиршества. Хотя система и была потеряна, они, по крайней мере, могли уменьшить количество биомассы, которую флот-улей мог бы переработать и использовать против Ваала.

Всё это пронеслось в сознании Карлаена, пока он наблюдал за вступившим в бой флотом Кровавых Ангелов. Сражение было образчиком ярких цветов и разгульной ярости даже в холодной, лишенной воздуха пустоте космоса, и пока он обдумывал это, то почувствовал, как в нем что-то всколыхнулось — что-то сродни настойчивому, красному гулу глубоко под поверхностью его мыслей. Оно было с ним со дня его Сангвинации, но знакомство не породило привязанности. Его отражение уставилось на него изнутри слегка мерцающей поверхности визио-порта. Избитое лицо, грубое и квадратное, лишенное всего, кроме черт его прежней внешности — кислотные шрамы ямками покрывали его щеки и челюсть, волосы представляли собой седеющую золотую щетину, упорно цеплявшуюся за кожу головы, а нос разбивали и восстанавливали уже не один раз. Бионический глаз занимал место уничтоженной глазницы, и магна-линза протезированного ока жужжала своей жизнью, пока он рассматривал свое отражение, выискивая какое-то мелочное несовершенство, которое не мог назвать.

Он был облачен — это были его право и честь, как командира Первой роты — в благословенную терминаторскую броню. Это был самый прочный и самый мощный вид персонального доспеха, когда-либо разработанный Империумом Человечества: тяжелый кроваво-красный панцирь из скрепленных керамитовых пластин, гравированный позолотой и латунью, усиленный деталями из пластали и адамантия, и всё это приводилось в действие толстыми пучками электрических волокон и внутренних суспензорных пластин.

Понадобилось двадцать одетых в красное слуг ордена и тупых, лоботомированных сервиторов, чтобы облачить его в доспех. Это произошло часами ранее, когда впервые возникла перспектива абордажного боя — они работали лихорадочно, соединяя пучки волокон с узлами, используя при этом паукообразные механические конечности, обладавшие нечеловеческой точностью, необходимой для подобной щепетильной задачи. Другие прочищали вентиляцию и восстанавливали давление в клапанах и пневматических сервомышцах, позволявших ему двигаться, в то время как старшие слуги, чьи позолоченные маски не выдавали никаких эмоций, полировали керамит сладко пахнущими мазями и благословенными маслами, взывая к примитивной душе древней реликвии и побуждая её к гневному пробуждению. Броня была тяжелой и мощной, и, в те моменты, когда он поддавался соблазну поэтичности, Карлаен думал, что это может быть кратчайшим путем к воплощению Слова Бога-Императора в суровую реальность.