Читать книгу "Принцесса Звездного престола - Юрий Иванович"

ПРОБУЖДЕНИЕ

Замусоренный подвал гэобразной формы какого-то древнего и очень обветшалого здания. Мне пре-красно видна одна часть подвала, освещённая несколькими древними элек-тролампами, и очень плохо другая, озарённая лишь отбивающимся светом из первой. Но в конце полутёмной части хорошо просматривается мощная стена из бетона, ту-пикующая подвал.

Идёт репетиция. Я должен играть на доске с рёбрами. Мой друг, огромный ги-гант, терпе-ливо объясняет мне, что надо вести трещотку по доске плавно, без резких рывков. Следя за его лапищей, в которой мой музыкальный инстру-мент смотрится как спички, я вдруг с гордостью подумал: "А ведь я сильней его!" А вслух спросил:

- Помнишь, как я тебе руку сломал?

Гарольд (именно в этот момент его имя всплыло поплавком в океане моей замут-нённой памяти) уронил то, что держал и, не шевелясь, уставился на меня своими добрыми глазищами. Ещё трое, находящиеся тут же, пере-стали возиться со своими инструментами и замерли. Даже показалось, что перестали дышать. Их я тоже знал, но в моём мозгу что-то щёлкало и тре-щало и как-то совсем не хотелось напрягаться по поводу их имён. В го-лову пришла следующая мысль: "Что это мы тут делаем?" Я глянул на единствен-ную ле-стницу из металла, почти всего изъеденного ржавчиной. Она наклонно уходила куда-то вверх по торцевой стене освещенной части подвала. При-шлось удивиться:

- Здесь что: всего один выход?

У Гарри в глазах почему-то заблестели слёзы и, трясущимися губами, он промям-лил:

- А ч-что, надо б-больше?

Возмущённый подобной глупостью я покрутил пальцем возле виска.

- Ты чего, совсем мозгами поехал? - потом мне стало весело. - Видно мало над то-бой издевался наш капрал, обучающий маскировке пиная тебя по заднице во всех местах, где бы ты ни прятался!

Вместо того, что бы сделать обиженный вид, как было почти всегда раньше (раньше?!) гигант радостно заулыбался и смешно закивал головой:

- Да, да, конечно! Да! Да, да, да!

Я хмыкнул и похлопал его по плечу:

- Вижу, голубчик, что прожитые годы явно не прибавляют тебе ума!

- Конечно! - сразу же согласился Гарольд и, тяжко вздохнув, добавил: - Особенно последние полтора… - потом, снова оживившись, схватил меня за руки. - Ты вспомнил, как тебя зовут? - в его словах было столько радости и надежды, что мне стало не по себе.

Как это так?! Я, Тантоитан Парадорский, лучший выпускник восьмого, секретного корпуса, главный координатор по спецзаданиям, герой Хаитан-ских событий. Обо мне хо-дят легенды и меня (хочется в это верить!) любит сама принцесса! И не помню своего имени?!!!

Величественно усмехнувшись и, зная, что Гарри прощает мне всё, хамо-вато спро-сил:

- Ты на что намекаешь, толстая твоя харя?

Бывало раньше, когда особенно его хотел поддеть, я называл Гарольда или куском сала, или огромным, толстым ломтем мяса. В ответ он долго на-прягал мышцы и показы-вал мускулы, пытаясь доказать свою накачанность. Я при этом хихикал и щипал его за кожу, демонстрируя якобы "свисающие жирные" складки. За подобные шутки Гарри мог оглушить кого угодно, и ни-кто не осмеливался совершить нечто подобное. Были, правда, и идиоты. Как-то трое амбалов, из шестого корпуса, решили тоже над ним посмеяться. Ошибочно рассчитывая на свою силёнку и бойцовские знания. В результате, все трое, на пару месяцев перешли в категорию инвалидов разной степени.

Естественно, если бы я расслабился, а Гарольд этим бы воспользовался, мне тоже могло не поздоровиться. Но я ведь никогда не расслабляюсь. Да и Гарри, после того как я насколько раз спас ему жизнь, вытащив из почти без-выходных ситуаций, давно относится ко мне как к родному брату. И это - как минимум.

Сейчас же он вообще обрадовался оскорблениям от моего имени, даже счастливо заулыбался. Что, вообще-то, было очень странно.

- Да я ни на что не намекаю. Только и того, что полтора года назад ты по-терял свою память и превратился в полного идиота. И всё это время пускал слюни, дико смеялся, а поначалу, - Гарри сокрушённо помотал головой, - Даже под себя мочился. А нам прихо-дилось с тобой нянчится, кормить, спа-сать от невесть знает кого и чего. И в тоже время пытаться вылечить тебя от неизвестно какой болезни. Ты нас не узнавал, и всё это время приходилось водить тебя за ручку. Хуже малолетнего ребёнка! Короче: полный дебил.

Снисходительно улыбаясь в начале его рассказа, к концу я почувствовал, как моё лицо перекашивается от ужаса. Я сразу поверил каждому его слову. И, прежде чем спро-сить, мне пришлось хорошенько прокашляться от горча-щей сухости:

- Какой сейчас день и год?

- Двадцать третье июня три тысячи шестьсот первого года.

- Но я ведь отчётливо помню, - в отчаянии вскрикнул я, - Что вчера было тридцатое де-кабря три тысячи пяться девяносто девятого года! Я стоял на балконе, в северной части дворца и ждал принцессу. Мы с ней хотели обговорить встречу Нового года. Я даже услышал её шаги сзади (ты ведь зна-ешь, как она любит подкрадываться ко мне, надеясь застать врасплох?) и решил продлить ей невинное удовольствие - не стал обо-рачиваться. Пусть думает, что ей удалось подойти ко мне беззвучно.

После моих слов Гарри с бешеной злостью саданул по железному сто-лику, стоя-щему рядом. Пострадали оба: столик прогнулся и загудел (веро-ятно, от возмущения), а мой друг завыл по-волчьи (может от боли, так как сомневаюсь, что он стал садомазохи-стом).

- Ублюдочная стерва! - прошипел он вполголоса.

Я даже опешил:

- Ты это про кого?!

- Да про твою "милую" принцессу! - но, видя, что глаза мои опасно за-блестели, от-ступил на два шага назад и, потирая ушибленную руку, стал бы-стро тараторить: - Ну, сам посуди: она последняя, кто тебя видел перед твоим беспамятст-вом; она первая кто огласил тебя предателем; и только она могла всё это уст-роить.

- Ничего не понимаю…, - у меня как-то странно заболела тыльная часть головы, и я обхватил её руками. - Ведь она же меня любит?

Гарольд оглянулся вокруг, как бы ища поддержки у окружающих нас то-варищей. Те смотрели на нас сочувственно и с какой-то отрешённостью. По-том, глубоко вздохнув, сказал притихшим голосом:

- Она же тебя и ищет по всей галактике…

- Зачем? - во мне затеплилась какая-то надежда.

- …Для того, что бы казнить на Треунторе

Меня даже затошнило и стало плохо, плохо. Смертные казни давно, лет четыреста, как отменили. Оставили только самую жуткую, для самых мерз-ких и страшных преступ-ников. Казни эти снимали во всех подробностях и показывали всем желающим в специ-альных кинозалах и, в обязательном по-рядке, во всех местах заключения. И только сам просмотр так влиял на пси-хику человека, что редко кто, мог досмотреть всё до конца. Было много слу-чаев частичного и даже полного помешательства.