Читать книгу "Убитых ноль. Муж и жена - Режис де Са Морейра"

Женщина в одних трусах сидела, обхватив руками колени.

Она пыталась представить себе, как ее мужчина заходит в магазин, покупает веревку и уходит.

Ей не давал покоя вопрос, что же он мог сказать продавцу.

— Здравствуйте, будьте добры веревку.

Спрашивал ли его о чем-нибудь продавец?

— А зачем вам веревка? Что вы хотите с ней делать?

И что он ответил?..

Повеситься? Со всем покончить? Я хочу умереть?

Тело мужчины, которого она любила, висело на веревке у нее перед носом, а она все гадала, что же он говорил продавцу в магазине. Разумеется, на самом деле продавец у него ничего не спросил и даже, наверно, не взглянул на него, а просто продал веревку и до свидания.

«И как же это можно продавать веревки просто так, кому попало?» Наверное, окажись она тогда в магазине, она не преминула бы задать этот вопрос.

Но ей не довелось оказаться там во-первых, по уважительной причине — потому что она была в другом месте, а во-вторых — по неуважительной, поскольку ей никогда не удавалось долгое время пребывать в двух местах одновременно.

А ведь она пыталась. Тысячу раз.

Всякий раз, как покидала его. Чтобы пойти погулять, потанцевать — ну или что-нибудь еще, что отвечает на вопрос «что сделать?». И всякий раз она старалась в то же самое время быть рядом с ним. Сначала все шло хорошо: она закрывала за собой дверь, не отходя от него, спускалась по лестнице, сидя рядом на кухне, доходила до первого этажа, разливала кофе, выходила на улицу, целовала его, но тут с ней обязательно кто-нибудь заговаривал, или что-то другое ее отвлекало — и тогда наверху, в их квартире, ее уже больше не было.

Разве это ее вина, что на улице всегда найдется на что посмотреть, и каждый встречный норовит завязать разговор?

Впрочем, иногда ей удавалось сосредоточиться и снова заглянуть к нему: лучше всего это у нее получалось за обедом или в уборной. Если только он не уходил в кино, она обычно заставала его на кухне или в ванной, на полу — он сидел, прислонившись спиной к холодильнику или ванне, с сигаретой во рту. Она устраивалась рядом, проводила рукой по его волосам, говорила: «любовь моя».

И тут — «добрый день, мадмуазель», шум спускаемой воды или муха на потолке прерывали ее свидание.

Она снова посмотрела на веревку, потом на тело, когда-то принадлежавшее ее мужчине.

Совсем голое.

Задумалась, не замерзнет ли он там.

Там, наверху.

Интересно, сохраняем ли мы в вечности тот внешний вид, что имели в момент смерти? Можно ли встретить на том свете человека в деловом костюме, в рабочем комбинезоне, в ночной рубашке или же совершенно нагого? Ведь смерть застает нас за самыми разными занятиями.

А что бы она сама надела, если бы собралась умереть? Там, в вечности, что бы ей хотелось носить?

Она мысленно провела смотр своего гардероба. Без колебаний натянула старые штаны, ненадолго замешкалась, выбирая между красной рубашкой и футболкой, привезенной из Австралии, надела одну, надела другую, надела обе, потом сняла их, сняла штаны и уже выбранные туфли тоже сняла. Осталась в одних трусах, но последним усилием мысли освободилась и от них. И вдруг поняла, почему перед смертью мужчина принял именно такое решение.

Она тоже предпочла бы в вечность уйти нагой.