Читать книгу "Звездная тень - Сергей Лукьяненко"

На космодромах трава не растёт. Нет, не из-за свирепогопламени двигателей, о котором так любят писать журналисты. Слишком много отравыпроливается на землю при заправке носителей и при аварийных сбросах горючего,при взрывах ракет на стартовом столе и мелких, неизбежных протечках визношенных трубопроводах.

Но этот космодром — не земной.

Я сидел на траве, на самом краю огромного неогороженногозелёного поля. Его можно было счесть теннисным кортом для великанов илипорождением больной фантазии помешанного на гольфе миллиардера.

Впрочем, здесь деньги не в ходу.

Лицо саднило, словно какой-то невидимый садист тёр изнутрикожу наждаком. Поскольку так оно и было, я старался не обращать внимания наболь.

На зелёной ладони космодрома в хаотическом беспорядкеторчали маленькие серебристые кораблики. Недавно я уже стоял здесь, но тогдамоё одурманенное сознание не могло оценить зрелище с точки зрения землянина. Атеперь… теперь я умножал боевую мощь каждого корабля на их общее количество,потом — на предполагаемое число космодромов планеты, добавлял неизвестные — текорабли, что были в космосе или на планетах Друзей, а также крейсера, которыевообще не покидают орбит. Результат, конечно, получался весьма приблизительный.С разбросом в целый порядок.

Но какая разница, что упадёт на голову — тонна кирпича илидесять тонн?

Покусывая травинку, я откинулся на спину. Посмотрел в небо.Что может быть более неизменным в любом мире и в любое время? Лежать, чувствуякислый сок на губах, чувствовать, как засасывает, тянет бесконечное небо… Какпереворачивается мир, и вот уже не ты валяешься на спине, расслабленный иленивый, прищуренно вглядывающийся в бездну, а вся планета лежит на твоихплечах, и ты держишь её над небом. Последний и единственный атлант…

Травяной сок был горьким и едким, его родила чужая земля. Анебо покрывала узорная вязь облаков-для-приятно-прохладной-погоды. Сквозь такуюрешётку не упадёшь.

Не мне держать этот мир на плечах.

Я повернул голову, заставляя планету лечь мне под ноги.Посмотрел на неподвижное тело, лежащее рядом. Мужчина был жив, но сознание кнему вернётся не скоро.

— Куалькуа, ты закончил? — вслух спросил я.

Да. Ваши лица и кожный покров идентичны, —  беззвучнымшёпотом отозвался симбионт.

— Спасибо.

Мимикрировать фигуру?

Мужчина был и плотнее, и выше меня. Маскировка не помешалабы. Но сама мысль о новой боли, которую принесёт перестройка тела, вызвалалёгкую панику.

— Не надо.

Присев на корточки, я начал стягивать с чужака одежду.Хорошо, что здесь предпочитают свободный покрой.

— Как думаешь, прорвёмся? — спросил я существо, жившее вмоём теле.

Возможно.

У куалькуа нет ни деликатности, ни страха смерти. Последнеевремя мне это стало нравиться.

Облачившись в одежду чужака, я встал во весь рост. Вполукилометре виднелись низкие здания без окон. Ангары? Ремонтные мастерские?Заправочные базы?

— Может быть, корабль Римера ещё не уничтожен? — риторическиспросил я. — Хорошо бы вернуться на нём…

Куалькуа не ответил, но, странное дело, мне показалось, чтоя уловил отзвук его эмоций. Лёгкая ирония, симпатия и одобрение.

Возможно ли, чтобы существа, используемые как живыемеханизмы, как броня и устройства наведения торпед, настолько сроднились стехникой? Возможно ли, что сентиментальность в отношении корабля стала для нихредким достоинством?

— Пора домой, — сказал я.

Тому, у кого он есть…

— А вы…

Когда-то наша раса не согласилась с решениями Конклава. Мывзбунтовались. У нас была планета. Теперь там пыль.

Я молчал, глядя на зелень космодрома.

Иди, Пётр. Тебе есть куда возвращаться.

— Надеюсь, — сказал я. — Надеюсь.