Читать книгу "Свои продают дороже - Ольга Некрасова"

Вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких… — наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырех лет со штрафом в размере до пятидесяти минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца либо без такового.

Такие у нас законы

Тарковский. Июль

В снятом под офис трехкомнатном полулюксе отеля «Националь», утопая в дорогих и неудобных кожаных креслах, сидели двое.

Старший обладал всеми атрибутами «новоросса» — от двойного подбородка до торчащего из кармана сотового телефона. Он был в том возрасте, когда мужчина еще способен и без кредитной карточки увлечь женщину за тридцать, но малолетние шлюхи уже зовут его папиком. Черный смокинг «новоросса» выглядел странновато средь бела дня, однако такое несоответствие не могло смутить его собеседника, едва ли имевшего ясные представления о том, чем вечерний костюм отличается от делового, а деловой — скажем, от костюма для поездок.

Этот был из тех, кого в автобусах и в очередях до седин окликают «молодым человеком» (а он, без сомнения, ездил в автобусах и стоял в очередях). Среди здешних полулюксовских чудес он смотрелся нелепо, как селедка на кремовом торте. Узкий в плечах пиджачишко явно был куплен лет десять назад, в эпоху тотального дефицита. На ногах нахально сверкали негнущиеся туфли из клеенки, пытающейся выглядеть лакированной кожей. Словом, от всего облика молодого человека разило такой возмутительной бедностью, что казалось невероятным само его присутствие здесь, в самом центре Москвы, где не самая удачливая проститутка за час зарабатывала больше, чем рабочий-строитель за месяц.

Тем не менее молодой человек осквернял тощим задом тысячедолларовое кресло и дымил дорогими сигаретами «Собрание» из валявшейся на журнальном столике пачки. Самое удивительное — при каждом его резком движении «новоросс» вцеплялся в подлокотники кресла, как будто ожидая, что его начнут выковыривать оттуда силой, и вжимал голову в плечи. Глаза у него становились больными и умоляющими.

— Ну что вы дергаетесь, Тарковский?! Я же сказал: ждем до пяти, значит, раньше я вас не сорву, — не выдержал молодой человек. — Прекратите глядеть на меня, как побитая собака. Неловко, ей-богу: из-за вас я начинаю чувствовать себя каким-то заплечных дел мастером. Разве с вами плохо обращаются?

— Великолепно! — саркастически воскликнул Тарковский. — Отдельная камера… На койке позволяют валяться круглые сутки — что еще нужно миллионеру?..

А если серьезно, Андрей Никитич…

Договорить Тарковский не успел. В кармане у него запищал телефон, и молодой человек пружинисто вскочил с кресла.

— Не спешите. Третий звонок, — напомнил он, в два шага пересек офис, закрыл дверь на ключ, вернулся к Тарковскому и, выхватив у него телефон, подключил к нему взявшийся будто ниоткуда маленький диктофончик. — Теперь отвечайте.

Чуть не упустив трубку из потной ладони, Тарковский раскрыл ее суетливым рывком. Кассета в диктофоне уже крутилась.

— Виктор Саулыч, ты куда пропал?! — забубнил самоуверенный баритон.

Тарковский встретился взглядом с молодым человеком и покачал головой. Звонок был не тот, которого ждали.

— Как твое драгоценное здоровьичко? Але, Виктор Саулыч! Ты меня слышишь?!

— Да, конечно, — спохватился Тарковский. — Перезвони вечером, а то я зашился с бухгалтерией.

— А ты отвлекись! — не отставал баритон. — Слетай на уик-энд в Эйлат, искупайся в Красном море. Там, правда, пекло сейчас невыносимое. Зато туристов мало.

— Великолепная идея, — мрачно заметил Тарковский, в сердцах швырнув трубку на стол.

— Полегче! Вы же проводок могли порвать! — возмутился молодой человек. Он подхватил трубку с тянущимся за ней проводком и со скрупулезностью исправного служаки, которому доверено недешевое казенное имущество, проверил, пишет ли диктофон, после чего отключил его и спрятал в карман. И этот убогий мышонок властвовал над судьбой Вэ Эс Тарковского, долларового миллионера!

— Все, Тарковский, ждать бессмысленно, — не без удовольствия заявил мышонок. — Я выполнил свою часть договоренности, а вы, похоже, и не собирались.

Виктор Саулович поднес к глазам руку с «Ролексом» и подумал, что, может быть, смотрит на десятитысячедолларовые часики в последний раз. , — До пяти еще восемь минут, Андрей Никитич! Умоляю вас! Я не обманываю! Откуда мне знать, может, с ним что-нибудь случилось?

Молодой человек беззаботно улыбнулся:

— Сидят два киллера в подъезде, один другому говорит:

«Что-то нашего клиента долго нет. Может, с ним случилось что-нибудь?»

Бородатый анекдот неожиданно взбодрил миллионера. В мире, которому он принадлежал, просто так не шутили. Анекдот был средством ухода от нежелательного разговора либо, наоборот, приглашением к откровенности. На этот второй случай Виктор Саулович хохотнул, давая понять, что согласен на любое предложение. Костюмчик молодого человека доказывал, что взяток тот еще не брал, но, похоже, дозревает. Теперь следовало по возможности облегчить ему переход от состояния «бедный, но честный» к «никого не убиваю, не граблю, а просто умею жить».

— Проголодались, Андрей Никитич? — осторожно начал Тарковский. — Я закажу обед в номер.

Молодой человек взглянул на него с веселым удивлением:

— Нет уж, увольте. Я за чужой счет кормиться не собираюсь, а своего у меня нет. Потерпите, в камере вам дадут черняшки и какую-нибудь кашу с тюлькой.

Виктор Саулович с разочарованием понял, что анекдот был рассказан без подтекста. А вот подтекст его предложения молодой человек прочел однозначно и показал, что на уступки идти не намерен. Сука. Мог бы ответить:

«Заказывайте себе, если хотите».

— Вы видели ту кашу? Клейстер, а не каша! С двух ложек обеспечена непроходимость кишечника! — с утрированным одесским выговором заявил Виктор Саулович.

— А вы думали, в СИЗО рябчиками кормят?

— Нет, Андрей Никитич, я думал, что достиг того уровня, когда СИЗО находится в другом измерении, — серьезно ответил миллионер.

— А такой уровень есть?

— Не разочаровывайте меня, Андрей Никитич! Неужели вы идеалист? На вашей-то службе?! Извините, но даже в сказках добро только номинально побеждает зло.