Читать книгу "Секреты - Жаклин Уилсон"

Итак, у меня начинается совсем новая жизнь. Я больше никогда не вернусь домой. Я больше никогда не хочу видеть маму. И Бетани, и малютку-медвежонка Гэри. Но особенно не хочу, никогда, никогда, никогда не хочу видеть Терри.

У меня была тетрадка, она называлась «Официально утвержденный справочник пыток для Терри». Каждый день я изобретала для него самые неслыханные терзания. И здорово веселилась. Но потом подлиза Бетани нашла тетрадь у меня под подушкой и показала ему. Терри медленно, очень медленно переворачивал страницу за страницей, внимательно изучая мои старательно раскрашенные чертежи пыточных машин. Ужасные щипцы-зубодеры, выкручиватели ушей и страшенный великан-вышибала стоили мне многих часов усердного труда.

Терри рассмотрел все. Кивнул. Сделал глубокий вдох. Потом яростно вырвал страницы и изодрал их в мелкие клочья. Было ясно, что он с радостью сделал бы то же самое и со мной.

Мама старалась превратить все в шутку: вот, мол, какой у меня извращенный юмор.

— Это твое чадо вообще сплошное извращение, — прорычал Терри. Он встал, расстегнул свой тяжелый кожаный ремень и рывком выдернул его из джинсов. — Ну, я ее проучу, раз и навсегда.

Мама попробовала смехом унять его, делала вид, что не принимает угрозу всерьез.

«Да что ты, — улыбалась мне, — не будет же он тебя бить?! А ремень — просто для острастки».

Но мы все страшно испугались. Когда же он взмахнул своим поясом, мама отчаянным голосом крикнула мне: «Беги!» Да только я оказалась недостаточно проворна. Он ударил меня пряжкой наискосок по голове, разбил мои очки и пропорол кожу на лбу.

Мама плакала. Бетани тоже плакала, потому что все это случилось по ее вине. Даже Кайл заревел, хотя вечно изображает из себя крутого парня. Вопил и Гэри, ну, да это дело обычное. Я не плакала. Из раны на лбу струилась кровь, попадая в глаза. Я стояла, сжав кулаки, и смотрела Терри прямо в лицо. Без очков оно как-то расплывалось передо мной, но эти его зеленые ледяные глаза… их нельзя было не видеть. И я уставилась в них. Кто кого пересмотрит. Он сдался первым. Отвел глаза и опустил голову, вроде как ему было стыдно.

Не сказав ни слова, он развернулся и спустился в паб, хотя мы ждали к чаю Нэн[1], Лоретту с ее крошкой Бритни, Вилли и Пэтси. На столе в гостиной все уже было готово: сандвичи с ветчиной, булочки с сосисками, а еще остатки шоколадного полена, сладкие пирожки с изюмом и фруктовые пирожные — мы-то с Кайлом уже успели все перепробовать, то и дело заглядывая в холодильник. Бетани сейчас на сладкое даже не смотрит — считает, что она толстая. По правде сказать, так оно и есть. Я ее страшно раздражаю, потому что ем сколько влезет, а сама тощая как палка. Мама говорит, что все сжигает моя нервная энергия.

Ничего удивительного, что я стала нервная — попробуйте пожить с Терри!

Но больше я с ним жить не буду, ура, ура, ура! Он оказал мне великую услугу, ударив своим ремнем. Нэн, как только вошла и взглянула на меня, стала белая как мел.

— О господи, Дарлинг, сокровище мое, что они с тобой сделали?!

Я только плечами передернула. Я-то не сплетница, как некоторые. Бетани, Кайл и мама затаили дыхание. Даже малыш Гэри перестал хныкать.

Мою Нэн Бог умом не обидел.

— Это Терри? Его рук дело, так?

В мертвой тишине комнаты голос Нэн прозвучал удивительно спокойно. Но глаза ее сверкали.

— Где он? — спросила она, оглядевшись.

— Его нет, мама. Но Терри не виноват. Просто несчастный случай…

— Несчастный случай! Его бы, подлеца, каблуком в зад! — сказала Нэн.

Вообще-то она выразилась круче и выразительней, даже использовала аллитерацию. Про аллитерацию мы в школе учили. Я там первая ученица. Впрочем, это совсем не трудно, потому что почти все мои одноклассники не в ладу с науками. Репутация у нашей школы неважная. Но мне уже не придется ходить в нее. Я перейду в школу, что недалеко от моей родной Нэнни. Теперь я живу у нее.

Ох, просто не верится! Я та-а-а-ак люблю свою Нэн!

Нэн сразу во всем разобралась. Она велела мне стать под люстру в гостиной, бережно отвела назад слипшуюся челку, отлепила лейкопластырь, который наклеила мне на лоб мама. Когда Нэн увидела, какая рана глубокая, она опять выругалась.

— А теперь, моя дорогая, ступай-ка надень пальто, — сказала она спокойно.

— Мама, зачем?.. — спросила моя мама.

— Мы уходим, — объявила Нэн. Она кивнула своей семье. — Собирайтесь, дети. Чаи распивать будем дома. Но прежде завезем Дарлинг в больницу.

— В больницу? — прошептала мама.

— Ей нужно наложить швы, Тамми. Как он сделал это? Ударил ножом?

— Нет, нет, это же несчастный случай, его пояс…

— Ах, его пояс, — кивнула она и крепко прижала меня к себе. — Хорошо. Бетани, возьми большую сумку и беги наверх, уложи в нее вещи Дарлинг. Теперь она будет жить с нами.

Мы во все глаза смотрели на Нэн.

— Ну-ну, Бетани, одна нога здесь, другая там! — скомандовала Нэн.

— Я мигом, Нэн, — так и подскочила Бетани.

Нэн вовсе не ее нэн, но Бетани всегда ее слушается. Как и все мы.

— Но, мама, ты не можешь… — прошептала моя мама и заплакала.

Я подумала, она не хочет, чтобы я переехала к Нэн. И сама едва не заплакала, мне не хотелось, чтобы мама думала, будто я уезжаю из-за нее. Я ей нужна. Она не способна держать Бетани и Кайла под контролем, и она не всегда встает к Гэри ночью. А кроме того, здесь Терри. Ее он бьет тоже.

Я решила уже, что мне, пожалуй, следует остаться.

Но тут выяснилось, что причина совсем другая.

— Ты не можешь отвезти Дарлинг в больницу, мама. Они захотят узнать, как это случилось. — Моя мама уже всхлипывала. — А потом обратятся в социальную службу, может быть, даже в полицию. И все они набросятся на Терри, как стая собак.

Нэн еще крепче прижала меня к себе. Она, конечно, чувствовала, что я вся дрожу.

— Ах, вот как! Выходит, мы должны беспокоиться о Терри? Возможно, наша Дарлинг на всю жизнь останется со шрамом на лбу, но кому до этого дело, ведь мы должны беспокоиться о Терри?!

Кайл стоял озадаченный, он не понимал сарказма. Гэри уже опять вопил во весь голос, сопли текли у него из носа прямо в рот. Мама тоже выглядела кошмарно, тушь потекла, а румяна на побледневших щеках казались клоунским гримом.

— Но это же просто глубокий порез, — умоляюще говорила она. — Забери Дарлинг к себе на несколько дней, пусть немного отдохнет, так, может быть, даже лучше, но, мама, не доводи до беды, я тебя заклинаю.