Читать книгу "По повестке и по призыву. Некадровые солдаты Великой Отечественной - Юрий Мухин"

«НЕЮ» в № 36 (29 апреля — 12 мая 2005 г) в своем праздничном выпуске опубликовало очерк В.И. Ломакина-Румянцева «Великая Победа — одна на всех, и правда в ней одна» — инвалида войны, в 1944 г. — младшего лейтенанта, заместителя командира батареи САУ «СУ-76» 1001-го полка самоходной артиллерии 1-го гвардейского Донского танкового корпуса, заместителя директора Центра социальных и культурных программ и технологий Российского института культурологии, заслуженного работника культуры России, почётного члена Всероссийского общества инвалидов.

Эта статья, размером на три четверти 4-й полосы, в номере помещена под рубрикой «Великая Отечественная». Подзаголовок пояснял, что «Накануне юбилея активизировались попытки судить победителей и принизить их роль в мировой истории». Вставка в тексте в виде «форточки-девиза» гласит: «Впечатление такое, что мы справляем не 60-летие Победы, а 60 лет штрафбатов и заградительных отрядов». Попытаемся разобраться в некоторых утверждениях автора и высказать свои соображения по затронутым вопросам.

Прежде обратимся к русскому классику, создателю всемирно известного романа «Война и мир» Л.Н. Толстому, который написал такие слова в год празднования столетия победы над Наполеоном: «Мне стыдно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартистской Францией, не описав наших неудач и нашего срама. Кто не испытывал того скрытого, но неприятного чувства застенчивости и недоверия при чтении патриотических сочинений о 12-м годе». Как видите, даже этот гений считал за великий стыд и бахвальство приукрашивание и вранье, даже в победе над Наполеоном. Неужели правда о цене нашей победы над поверженной Германией должна созреть только к вековому юбилею? Я надеюсь на это, хотя никто из нас, участников, не доживет до тех торжеств. Лев Николаевич понял это, видимо, из собственного опыта работы над «Севастопольскими рассказами». И написал о том. что видел своими глазами.

В названную статью включен снимок наших двоих пехотинцев, атакующих с русскими трехлинейками, и поддерживающим их расчётом ручного пулемета, второй номер которого тоже ведет огонь из самозарядной винтовки системы «СВТ-40». Эти винтовки системы Токарева, образца 1940 года, в 1942 году были скоропостижно заменены у фронтовиков на прежние трехлинейки. Это наводит на мысль, что снимок был сделан не в боевой обстановке, а в тылу на занятии. Ботинки с обмотками тоже подтверждают то, что это были не кадровые вояки, которые до войны ходили хоть и в кирзовых, но — сапогах. Я не верю в военное происхождение многих наших снимков, которые выдаются ныне за фронтовые — хотя бы потому, что всем известная фотография старшего лейтенанта с пистолетом «ТТ» в руке, ведущего в атаку батальон, тоже «липа». Снимок именовался «Комбат». Это чистая фальшивка, отснятая эффектно, но на занятии. Почему? Да потому, что уже в первый день войны все строевые командиры и начальники, тем более идущие в атаку при боевых портупеях и в повседневных знаках различия, становились самой престижной целью для немцев, имевших в каждом отделении снайпера. А выводились из строя прежде всего командиры. Это — закон войны во всех армиях.

Мы были слишком бедны в те годы, чтобы разводить такое «баловство», как фотохроника, фотожурналистика и фотодокументалистика. У нас на всю дивизию имелся один фотограф для производства снимков только для партбилетов. А ведь тогдашняя фотокамера «ФЭД» была не зажигалка для прикуривания. Но даже и её производство не было налажено до самого конца войны. Наши солдаты часто пользовались, как в каменном веке, «катюшей» — огнивом, что даже нашло отражение в нашем окопном плакате под таким названием. Вспомните, ветераны, наши стираные перевязочные бинты, стеклянные фляги с 1943 года. Отсутствие на фронте не только карманных фонарей, но и стеариновых плошек для освещения в землянках-блиндажах, было не исключением из правил, а самым обыденным явлением. Даже «Красноармейскую книжку» изготавливали из газетной бумаги, которая вскоре распадалась от потливости бойца. Ведь об этом все знали. А командирские удостоверения личности вообще не выдавали всю войну, полагаясь, видимо, на их партийные билеты. Все командиры были тогда сынами большевистской партии.