Читать книгу "Больше чем любовь - Дениз Робинс"

Заупокойная служба по случаю кончины Ричарда Коррингтон-Эша подошла к концу. Присутствовавшие в церкви гости начали медленно расходиться. Подступы к собору были перекрыты зеваками и репортерами. Они изо всех сил вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть высокую стройную женщину в длинном черном элегантном пальто, шедшую рядом с седовласым мужчиной, который нес в руках шелковую шляпу и то и дело бросал обеспокоенные взгляды на свою спутницу. Пара направлялась к машине, ждавшей их у края тротуара.

Защелкали затворы фотокамер. Одна женщина из толпы толкнула локтем свою соседку:

— Вон она… вдова… Я сто раз видела ее фотографию в «Скетчез» и в «Тэтлер». Моя мать их все время приносит с работы. Это та самая знаменитая Марион Коррингтон-Эш.

Женщина постарше, к которой были обращены эти слова, привстала на цыпочках и слегка подалась вперед, пытаясь разглядеть молодую вдову, садившуюся в машину. Один миг — и светлые длинные волосы, небольшая черная шляпка с густой вуалью, изящный классический профиль скрылись за стеклами авто.

— Бедняжка, — вздохнула женщина. — Она выглядит очень грустной. И еще такая молодая. Что же случилось с ее мужем?

— Говорят, он только что вернулся с какой-то конференции из Америки. Об этом писали все газеты. Мы с мамой читали. Это так ужасно, — тихо прошептала она. — О боже, посмотри на нее…

Последнее замечание относилось к полноватой женщине в траурном облачении и тоже с золотистыми волосами, торопливо идущей к машине, в которую только что села молодая вдова. Ее внешность была несколько театральна — крашеные волосы, яркий макияж, чересчур черные и длинные ресницы. Довершала картину вызывающе роскошная шуба из чернобурки. Пуговицы на ней были незастегнуты, и при каждом шаге полы распахивались, предоставляя публике возможность полюбоваться ее кружевным платьем с ручной вышивкой. Женщина смешно семенила на своих маленьких ножках, обутых в лаковые туфли на небольшом каблуке, которые, казалось, с трудом выдерживали ее вес.

— Кто это? — пронесся в толпе удивленный шепот.

Мужчина, стоявший впереди с камерой, обернулся:

— Это мать миссис Коррингтон-Эш, леди Уэйлинг. Раньше она пела в музыкальных комедиях, была любимицей публики. Но теперь это уже история. На нее даже кадра жалко. А вот миссис Коррингтон-Эш я бы не отказался щелкнуть еще разок.

Две женщины с должным уважением посмотрели на репортера. Та, что была моложе, спросила:

— Ой, расскажите нам еще что-нибудь. Это так романтично. И так грустно… Говорят, что он умер прямо в самолете. У них есть дети?

— Одна дочь. Школьница, — тут же последовал ответ.

— А где они живут?

Журналист ухмыльнулся, порылся в кармане и вытащил оттуда замусоленную записную книжку.

— Вот… То, что пойдет для прессы.

«Заупокойная служба по случаю смерти Ричарда Коррингтон-Эша состоялась сегодня утром в соборе Святого Павла в Найтсбридже. Он стал одной из четырнадцати жертв недавней трагедии, разыгравшейся в северной части Шотландии. Американский самолет, на борту которого находился мистер Коррингтон-Эш, попал в снежный шторм и потерпел крушение. Несчастье настигло Ричарда Коррингтон-Эша за день до его сорокалетия. Он являлся совладельцем крупной судовой компании „Бергман, Коррингтон-Эш и К°“, а также владельцем Ракесли-Холл в Суссексе, старинного особняка в стиле королевы Анны, знаменитого своей архитектурой и внутренним убранством и расположенного в поместье лорда Уэйлинга — отчима миссис Коррингтон-Эш…»

— Минуточку, минуточку, — прервала его одна из женщин. — Я кое-что не поняла. Чей это был отчим?

Журналист бросил на свою собеседницу уничтожающий взгляд:

— Чего ж тут непонятного. Отчим миссис Коррингтон. Та самая дамочка, на которую я вам показал, с крашеным пучком на голове, которая раньше была некоей Виолеттой или кем-то в этом роде, счастливо сочеталась законным браком с английским аристократом — отцом Марион. Когда он умер, неунывающая мадам Почему-бы-и-нет вышла замуж вторично. И сделала очень правильно. Старый лорд Уэйлинг, вероятно, просто не знал, куда деть свои мешки с золотом. И Виолетта стала его третьей женой. Так что Ричард Коррингтон-Эш жил в своем собственном поместье в Суссексе. Ну что, леди, читать дальше-то?

— Да, да, — ответили женщины хором.

Репортер снова обратился к своим записям.

— Эши также имели квартиру в роскошном современном доме на Парк-Лейн. Мистер Эш оставляет дочь Роберту семнадцати лет, которая получает образование в Роденовском…

Неожиданно в их разговор вмешался холодный, сдержанный женский голос, который явно принадлежал не простолюдинке:

— Прошу прощения, но мисс Роберта Эш училась не в колледже Родена.

Троица замолчала и с удивлением уставилась на говорившую. Ею оказалась невысокая хрупкая женщина, в свои тридцать напоминавшая скорее девочку, чем взрослую даму. На ней было ярко-красное платье и темно-малиновый берет. Длинные черные волосы локонами спускались на шею и плечи. Наряд ее резко контрастировал с траурными одеждами присутствующих. Только черный пиджак из меха морского котика несколько скрадывал неуместность ее костюма. Ее руки лежали в крошечной муфте из того же меха, что и жакет. Лицо этой женщины-девочки выглядело очень бледным и даже несколько болезненным. Высокие скулы казались слишком острыми, под большими выразительными глазами пролегли голубоватые тени. Цвет ее кожи напоминал цвет китайского фарфора, и лишь красивые подвижные губы являли собой единственное цветовое пятно на этом белом полотне. Репортер в растерянности продолжал смотреть на незнакомку. Две женщины на мгновение замерли, а затем стали возбужденно перешептываться.

— Какая нахальная! — тихо пробормотала одна из них, не в силах оторвать взгляда от лица женщины в красном.

— А кто она? — шепнула другая.

Журналист вдруг вскинул голову, пытаясь придать всей своей позе и выражению лица независимый вид.

— Прошу прощения, мэм, — вызывающе заявил он, — но мои сведения получены из весьма уважаемого и достоверного источника. Смею вас заверить, но мисс Роберта Эш сейчас в колледже Родена.

— Позвольте полюбопытствовать, что именно вы называете достоверным источником? — спросила женщина в красном, и ее губы сложились в мягкую насмешливую улыбку. — Если вы журналист, то знаете, как часто ошибается пресса и как часто приносит извинения за свои ошибки.

— Послушайте, — едва сдерживаясь, заговорил репортер, и его круглые глаза от возмущения сделались еще больше. — Я не знаю, кто вы такая, но какое право вы имеете делать такие выводы о моих источниках?! Я получил всю информацию о семье Коррингтон-Эш от…