Читать книгу "Маленький мудрец - Борис Штейн"

Она выходила из воды медленно и величественно, как Афродита. Ранние лучи неназойливо согревали прохладную влажную кожу. Низкое солнце било в глаза, она щурилась и непроизвольно улыбалась, подставляя ему обнаженное тело. Пляж был пуст. Она потопталась на мелком балтийском песке, заведя руки за затылок. Пляж, повторяю, был пуст, по крайней мере, обширный участок вплоть до сбегавшего к морю низкорослого кустарника, создававшего естественную границу ее владения. А за кустарником, на порядочном от себя расстоянии, она вдруг обнаружила миниатюрную фигурку. Без суеты надела купальник, хоть фигурке не было до нее никакого дела. Она принялась наблюдать за мальчуганом, а это, скорее всего, был действительно ребенок, который вытворял на песке черт знает что. Сначала он просто ходил на руках. Потом долго, со знанием дела стряхивал руки – наподобие экстрасенса, как бы стряхивающего с пальцев излишки некой энергии. Она заинтересовалась: очень уж недетскими были эти движения. Мальчуган поднял руки навстречу солнцу и вдруг, высоко подпрыгнув, крутанул в воздухе настоящее сальто, приземлился на ноги и снова поднял руки, словно приветствуя светило. Немного потоптался и направился к урезу воды и там, на мокром песке, принялся исполнять немыслимые каскады: крутил с разбега сальто и полусальто, отталкиваясь от упругого прибрежного песка то ногами, то руками. Потом опять по-взрослому стряхивал руки, ополаскивался в море и через некоторое время вновь принимался за свою акробатику.

Пляжная полоса сменялась хвойным лесом, а в лесу-то, в соснах, примостился на сваленной бурей лесине еще один человек, еще один, можно сказать, наблюдатель, наблюдатель за наблюдателем, то есть за женщиной, которая так красиво выходила обнаженной из воды, освещенная низким солнцем, и теперь, хоть и не полностью обнаженная, являла взору наблюдателя естественную грациозность движений. Грациозность эта на фоне белого песка, зеленого моря и рыжего солнца – она одна привлекала наблюдателя, не вызывая непристойных мыслей, как не вызывают непристойных мыслей шедевры живописи и скульптуры. Я могу это утверждать со всей определенностью, потому что этим наблюдателем, скрытым неказистыми соснами, был я сам. Будем, однако, честными до конца. Человеку, увидевшему женщину обнаженной, не так-то просто отрешиться от мыслей о ней. Он словно бы оказывается причастным к некой тайне, и это не дает ему покоя, и очень скоро вырисовывается незатейливое желание по крайней мере познакомиться с дамой. Мысль о знакомстве возникла во мне, когда солнце поднялось над морем не менее чем на три своих диаметра, и я подумал, что женщина, должно быть, из нашего маленького пансионата – откуда еще можно прибыть на рассвете на этот безлюдный пляж! Я утвердился в своем предположении, когда заметил прислоненный к кустам дамский велосипед, окрашенный в желтый цвет. Такие велосипеды держала для своих постояльцев хозяйка пансионата: пансионат был удален от моря километра примерно на два, а может, и побольше.

Итак, я наблюдал за дамой, дама – за акробатом, а акробат, как выяснилось, – за мной. Во всяком случае, он несколько раз бросал в мою сторону взгляды и неодобрительно покачивал головой, потому что я так и не достал из рюкзака свои бумаги и не принялся за работу. Не большой любитель физкультурных упражнений, да честно сказать – и купания в прохладном море, я намеревался потратить это время утренней свежести на составление очередного сканворда: с утра мои мозги работают поживее, чем днем и, в особенности, вечером. Тем более – когда дышишь морским воздухом, обогащенным запахами хвойного леса. Да, я должен был погрузиться в свои головоломки, а не в созерцание незнакомки. Но я, увы, отвлекся от плана. А вы бы не отвлеклись, скажите? То-то.

А за нами за всеми наблюдала пара лебедей. Они плавали вдали, совершая галсы вдоль береговой черты, но не приближаясь к ней. Дикие лебеди избегают приближаться к людям. Этому их предков научили браконьеры, которые появлялись здесь даже в советское время, когда остров весь был погранзоной. Собственно, военные-то и баловались незаконной охотой, как рассказывала тетя Маале. Теперь советских военных на эстонском острове нет, но лебеди не разбираются в униформе и знаках различия. Они просто держатся, смиряя любопытство, от людей подальше, и все. Береженого и Бог бережет.

Солнце между тем поднялось повыше и стало припекать макушку. Маленькая стрелка на моих часах неумолимо подползала к цифре д. Пора было отправляться в пансионат – на завтрак.

Женщина накинула синюю кофту, села на желтый велосипед и укатила по крепкой грунтовой дорожке. Акробат надел шортики и оседлал детский велосипед.

– Поехали, – сказал он слишком низким для ребенка голосом и добавил, усмехаясь: – Дон-Жуан!

– Да ладно тебе, – отмахнулся я, неловко забираясь на свой велосипед. Я не люблю садиться с ходу, отталкиваясь сбоку свободной ногой, когда вторая уже на педали. Пока заносишь ногу, как кавалерист, велосипед свободно может вильнуть в сторону, что со мной неоднократно бывало и я падал. Мне бы взять у тети Маале дамский – без верхней рамы, но я постеснялся. Хотя – чего стесняться, если подумать? Нечего. Но я постеснялся. Теперь с неудобствами, креня велосипед, тронулся. И мы поехали. Валерий впереди, я – сзади. Такова диспозиция в нашем небольшом рабочем коллективе: Валерий – ведущий, я – ведомый.

Я посмотрел на море. Лебеди подплыли совсем близко к берегу. Им больше некого было бояться. Но и разглядывать было больше некого. «Баланс любопытства и опасности», – подумал я и загордился, что мне в голову пришла такая умная мысль.

Валерий быстрей закрутил педали – у него продолжалась утренняя разминка. Мне тоже пришлось подналечь, чтобы не отстать.

Вы уже, наверное, поняли, что Валерий никакой не ребенок. Да, это так. Он – лилипут, в прошлом – артист. А теперь – составитель кроссвордов и сканвордов в мощном издательском доме «ПРИКОЛ». А я – его соавтор. В основном я составляю саму сетку, а Валерий придумывает характеристику слов. Емко и с юмором.

Взять, например, слово «кошка». Какую бы вы дали характеристику слову? Чтобы человек не сразу угадал, а немножко подумал и потом бы улыбнулся? А их много. Скажем так: «рысь, и лев, и тигр», или «шлюпочный якорь», или «матрос, герой Севастополя в 1854 г.» А Валерий придумал просто: «ВРАГ СОБАКИ». По-моему – здорово. У него вообще с юмором неплохо. Ведь он был клоуном. Но об этом в другой раз: дорога уже свернула вправо, и показались грубые просмоленные ворота нашего пансионата.