Читать книгу "Уроки милосердия - Джоди Пиколт"

Толчок к написанию этой книги дал «Подсолнух» Симона Визенталя. Когда Визенталь находился в нацистском концлагере, его привели к кровати умирающего эсэсовца, который хотел исповедаться и получить прощение у еврея. Вставшая перед Визенталем нравственная дилемма послужила началом многочисленных философских и этических размышлений о том, как развиваются отношения между жертвами геноцида и преступниками, — они-то и заставили меня задуматься, что бы произошло, если бы с подобной просьбой много десятилетий спустя обратились к внучке узницы-еврейки.

Создание романа об одном из самых ужасных преступлений против человечества — грандиозная задача, поскольку, даже если произведение является художественным вымыслом, правильно расставить акценты означает отдать дань уважения тем, кто выжил, и почтить память тех, кому выжить не удалось. Я в неоплатном долгу перед людьми, чья неоценимая помощь вдохнула жизнь в сегодняшний мир Сейдж и мир прошлого Минки.

За то, что меня научили печь хлеб, за самое вкусное исследование в своей карьере хочу выразить благодарность Мартину Филиппу. Моя благодарность Элизабет Мартин и книжному магазину One More Page Books в Арлингтоне, штат Вирджиния, за то, что научили меня печь с целью получить выгоду.

За истории из жизни в католической школе хочу поблагодарить Кэйти Десмон. За помощь в написании балетной терминологии, которой пользовалась Дара, спасибо Эллисон Сойер. За объяснение, как проводятся занятия по групповой психотерапии, моя благодарность Сьюзан Карпентер. За консультации, связанные с подготовкой к возбуждению дела, правовые вопросы и вопросы, связанные с военным трибуналом, выражаю благодарность Алексу Уайтингу, Фрэнку Морану и Лайзе Гешейдт.

Во время написания книги я выставила на аукцион имя героя, чтобы помочь собрать деньги в фонд защиты прав геев и лесбиянок. Благодарю Мэри Деанжелис за ее щедрость, за то, что позволила назвать своим именем лучшую подругу Сейдж.

Спасибо Эли Розенбауму, начальнику подразделения стратегии и политики отдела особых преступлений при Министерстве юстиции, настоящему «охотнику за нацистами», который нашел время, чтобы научить меня тому, чем занимается сам, позволил создать героя, основываясь на своем опыте, — он до сих пор способен растопить даже сердце дракона! Я невероятно признательна миру, что есть такие люди, как он, которые неустанно выполняют свою работу. (И я ценю то, что он позволил мне вольность относительно скорости, с которой историки получают информацию из Управления национальных архивов и учетных документов, — в действительности это занимает дни и недели, а не минуты.)

Я благодарна Полю Вайзеру, который преподал мне первый урок истории Третьего рейха, и Штеффи Глейдбеку, который обрисовал перспективы Германии. Я в долгу перед доктором Питером Блэком, старшим научным сотрудником американского Музея холокоста, который отвечал на мои бесконечные вопросы, с неизменным терпением исправлял неточности, помог по крупицам воссоздать принципы воспитания нациста и прочел мою рукопись, чтобы добиться исторической аккуратности. Я не кривлю душой, когда заявляю, что без его участия написание этой книги было бы невозможно.

Благодарю команду Джоди Пиколт в издательстве «Emily Bestler Books/Simon & Schuster»: Каролин Рейди, Джудит Курр, Кейт Цетруло, Каролин Портер, Криса Лёреда, Жанну Жи, Гари Урда, Лайзу Кейм, Рэчел Цугшверт, Майкла Селлека и всех остальных, которые помогают моей карьере развиваться. Спасибо классной команде пиарщиков: Дэвиду Брауну, Ариэль Фредман, Камилле Макдаффи и Кэтлин Картер Црелак, которые умеют так же увлечь читателей моей новой книгой, как увлечена ею я. Эмили Бестлер, я ценю твои наставления, твою дружбу, преданность моим произведениям и способность найти самые лучше веб-сайты, продающие книги.

Лаура Гросс, с юбилеем! Спасибо за информацию об Oneg Shabbat («радость субботы»), за то, что позволила Сейдж влезть в твою шкуру, а больше всего за то, что ты мой друг.

Спасибо моему отцу за то, что он читал седер голосом Дональда Дакка, когда мы были детьми, и моей маме. Я знаю, что она невероятная женщина, но когда я только заикнулась о том, что мне нужно найти кого-нибудь из жертв холокоста, через день у меня уже были имена и номера телефонов. Она вымостила мне дорогу, когда я писала книгу. И я безмерно ей благодарна.

Мне трудно выразить благодарность всем людям, перед которыми я в неоплатном долгу. Во время написания романа мне довелось пообщаться с группой удивительных людей — жертв холокоста, чьи воспоминания о войне в деревнях, в городах, о гетто и концлагерях дали пищу моему воображению и позволили создать образ Минки. И хотя Минка пережила те же ужасы, что описывали мне бывшие узники концлагерей и нынешние «охотники за нацистами», ее образ — полностью плод моего воображения, она не списана ни с одного из тех, с кем я встречалась или беседовала. Для меня огромная честь, что эти люди открыли мне свои сердца и двери домов. Спасибо, Герда Вайсман Клейн, за мужество и писательский талант. Спасибо, Берни Шиир, за честность и благородство души, когда делились со мной пережитым. И спасибо вам, Маня Сэлинджер, за смелость, за то, что позволили погрузиться в свою жизнь, за то, что стали мне бесценным другом.

И последнее. Огромная благодарность моей семье: Тиму, Кайлу (который обладал даром предвидения и стал изучать немецкий, пока я писала эту книгу), Джейку и Саманте (которая сочинила для меня пару абзацев о вампирах). Вы четверо — история моей жизни.

Посвящается моей маме, Джейн Пиколт.

За то, что ты научила меня, что в жизни нет ничего дороже семьи.

И потому что спустя двадцать лет опять настала твоя очередь

Отец заранее обсуждал со мной все детали своих похорон.

— Аня, — говорил он, — никакого виски на похоронах. Хочу самое лучшее вино из черной смородины. И запомни, никаких слез. Только танцы. А когда меня опустят в землю, хочу, чтобы трубили фанфары и выпустили белых бабочек.

Вот такой человек мой отец. Он был сельским пекарем, и каждый день помимо буханок хлеба для продажи выпекал одну-единственную булочку для меня — единственную в своем роде и невероятно вкусную: в форме короны принцессы, с корицей и великолепным шоколадом. Он уверял, что секретный ингредиент — это отцовская любовь, поэтому его булочка — самое вкусное, что мне доводилось пробовать.

Мы жили на окраине деревушки настолько маленькой, что все знали друг друга по именам. Стены нашего дома были сложены из речного камня, крыша из соломы, а жара от печи, в которой отец выпекал караваи, хватало, чтобы обогреть весь дом. Я обычно сидела за кухонным столом, чистила горох, который сама же выращивала на небольшом огороде за домом, а отец открывал заслонку каменной печи и засовывал туда пекарскую лопату, чтобы достать круглые хрустящие хлеба. Свет тлеющих красных угольков подчеркивал очертания его крепкой спины под взмокшей от пота рубашкой.