Читать книгу "Змея - Мэри Воронов"

Старая монахиня встает, но Сандра не хочет, чтобы она уходила. Ей так одиноко, ей нужно общение.

— Постойте, сестра. Что вам рассказать?

— Расскажи о ферме, Сандра, — тихо говорит монахиня.

— Я была совсем маленькая. Плохо помню.

Монахиня встрепенулась, как птица, готовая улететь.

— Моя мать собиралась выйти замуж… и была вынуждена оставить меня на ферме у бабушки на некоторое… ну, на долгое время. Так что мне даже пришлось сбежать.

— Сбежать? — улыбнулась сестра. — Как тебе это удалось?

— Змея помогла. — Сандре показалось, что глаза монахини вспыхнули при упоминании о самом древнем представителе отряда пресмыкающихся, белые пальцы зашевелились в предвкушении жертвы. Пытаясь удержать внимание монахини, Сандра продолжила рассказ о безногих тварях.

Одна змея — зеленая и тонкая, ее голова колышется над травой. Вот их уже две, три, я сбиваюсь со счета. Маленькая коричневая ползает у корней. Длинная черная свисает с ветки дерева. Толстая серая затаилась меж камней, но я-то знаю: самые опасные, красного цвета, готовятся к нападению в сарае. У меня закружилась голова, когда я попыталась уследить за всеми, и я закрыла глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу. Змеи не исчезают. Я совершенно отчетливо вижу: вот они извиваются в моей голове такие огромные, что мне становится еще страшнее. Я прыгаю обратно в постель, но, если лежать очень тихо, можно услышать, как они совокупляются и размножаются где-то под домом. Нечего и думать о том, чтобы укрыться одеялом с головой, ведь там, меж простыней, может прятаться молочно-белая змея.

— Сегодня день спаривания змей, — предупредила меня бабушка, — они будут повсюду, так что лучше оставайся дома.

Мне не нужно повторять дважды. Сегодня ничто не заставит меня выйти за порог. Случись пожар, я сгорю вместе с домом — маленькая Жанна дʼАрк из Огайо. Мне казалось важным, чтобы все было как можно драматичнее.

Только я устроилась на кровати, почувствовав себя в безопасности, как спокойное утро лопнуло, словно водяной пузырь, с дикими визгами, полными нечеловеческого ужаса. Подобные гортанному крику пернатых хищников, они доносились из сарая, куда по утрам бабушка ходила ухаживать за коровой. Наверное, она не смогла выбраться, и красные змеи напали на нее. Я не знала, что делать. Не знала, чем ей помочь. Мне было всего шесть лет, и я, в отличие от бабушки, не представляла, как убивать змей.

Бабушка была бесстрашным борцом со змеями. Когда я в первый раз, бледная как полотно, влетела в дом, вопя: «Змея! Змея!», взгляд бабушки тут же заставил меня замолчать. Только грозовые тучи над равнинами Огайо были страшнее этих черных глаз.

— Где, деточка, где? — прогремела она, схватив длинную острую мотыгу, всегда стоявшую под рукой на крыльце.

Я указала на ручей, где в естественном холодильнике хранились молоко и масло, и бабушкины глаза загорелись адским пламенем.

— Молочная змея? А может, щитомордник? — засмеялась она и, издав воинственный клич индейца, пошла навстречу захватчику, как на битву с заклятым врагом.

Воодушевленная ее отвагой, я тоже закричала и побежала следом через волнующееся море травы.

Змею мы там не обнаружили. Но я могла поклясться, что видела ее. И во второй раз тревога была ложной, и в третий, после чего бабушка наклонилась ко мне и заставила описать мою змею; ее волосы спутывались на ветру, а горящие глаза, казалось, вот-вот зажгут степной пожар. Когда я упомянула о больших белых пятнах на животе змеи, бабушка сузила глаза — точно эскимос щурится в метель. Недобрый знак. Воздух между нами стал ледяным.

— Лгуны кончают исправительной школой, Кассандра, — сказала она.

Кассандрой бабушка называла меня только по торжественным случаям или когда очень сердилась. Я смотрела, как она идет обратно в дом, и мне чудилось, будто я остаюсь на айсберге и уплываю в черно-белый мир. Понадобились часы, чтобы краски вернулись в мою бедную душу, чтобы трава снова стала зеленой, чтобы солнечный свет опять был теплым, чтобы запах жимолости ударил мне в нос. Только когда она назвала меня Сандрой, я была вновь допущена на ее сторону, и, поверьте, вам бы ни за что не захотелось оказаться на другой. Растения вяли. Животные умирали или исчезали. Я видела, как целое поле захирело и погибло, когда она отвернулась от него. За какие такие грехи? И вот, там, где я представляла, что плыву в волнующемся море зерна, голая земля теперь молча страдала под палящим солнцем. «Поле должно оставаться под паром!» — сказала тогда бабушка, и я надеялась, что она никогда не оставит под паром меня.