Читать книгу "Призраки Гойи - Жан-Клод Карьер"

Лоренсо Касамаресу недавно исполнился тридцать один год. Он родился в одной из глухих деревень Мурсии. Лоренсо, четвертый ребенок в бедной крестьянской семье, провел детство среди полей, бегая босиком даже зимой, собирал несжатые колоски, дикие плоды и сгребал конский навоз маленькой деревянной лопаткой. Мальчик ловил рыбу в речушках голыми руками и охотился на птиц из рогатки. Когда наступала пора урожая, он воровал инжир и виноград. Раза два-три воришка попался, и его отхлестали крапивой. Так Лоренсо, едва появившись на свет, узнал, насколько тяжелой может быть жизнь в этом мире.

Ему также известно, что существует другая жизнь, и лишь она одна представляет ценность.

Когда мальчику исполнилось семь, его заметил местный священник, с которым тот порой препирался на обязательной пятничной исповеди. Священник, пораженный не по годам развитым живым умом Лоренсо, его неистощимым интересом к таинствам веры и врожденной религиозностью, изыскал способ отправить девятилетнего парнишку в духовную семинарию, чтобы тот получил бесплатное образование. Семья Лоренсо с радостью согласилась, восприняв это как редкое в ту пору благо. К тому же одним едоком стало меньше.

Юный Лоренсо, трудолюбивый, очень способный и крайне набожный, но при этом шалун и задира, быстро научился читать и писать, наверстав два года. Он работал тайком по ночам, при свече, и молил Бога дать ему сил для борьбы с недосыпанием.

В тринадцать лет подросток, помимо кастильского языка, довольно неплохо владел латынью и даже усвоил азы греческого. Учение было его страстью. Каждый день перед ним открывался дотоле неведомой мир знаний, мирских и духовных. Это была область, где Лоренсо мог чувствовать себя на равных с учениками из других сословий, детьми купцов и даже мелкопоместных дворян, заносчивыми, но большей частью не блиставшими талантами тугодумами, не способными учиться. Это равенство в области премудрости казалось крестьянскому сыну даром Божьим.

В шестнадцать лет юноша уже сочинял стихи на латыни и читал наизусть псалмы. Он пользовался популярностью у товарищей по учебе, был заводилой и возбуждал у них зависть. Они не раз доносили на Лоренсо, жалуясь на его грубость и заносчивость. Он же неизменно ловко выкручивался. Он был лучшим почти по всем предметам.

В положенное время Лоренсо принял постриг. Он испытывал непреодолимое влечение к богословию. Эта наука открывала безграничные горизонты для его ума, который обнаруживал в ней, наряду со святыми, ангелами и архангелами, неожиданные умозаключения, небесные иерархии и бесконечные миры, тем более волнующие, что они оставались для него незримыми и непостижимыми.

Поскольку Лоренсо больше всего заботила чистота веры, его определили к доминиканцам, в монашеский орден, главным предназначением которого являлась борьба со всевозможными отклонениями и ересями. Из-за легендарной злобности этих монахов их окрестили на латыни domini canes, псами господними, что представляло собой игру слов.

Юноша провел у доминиканцев период послушничества, а в 1779 году отправился в Рим с группой испанских монахов. Папа римский удостоил их личной аудиенции, продолжавшейся около двух часов. Папа говорил им о праведном королевстве, во славу которого им надлежало трудиться, а также защищать его, и заявил, что Испания — самый надежный оплот истины. Он дважды назвал доминиканцев «воинами Христовыми». Эти слова произвели сильное впечатление на Лоренсо, который перед лицом первого из христиан, наместника Бога на земле, вспомнил о своем босоногом детстве.

Когда Касамаресу исполнилось двадцать четыре года, один из наставников молодого монаха предложил принять его в Конгрегацию в защиту вероучения. Иначе говоря, в инквизицию.

Лоренсо тотчас же туда приняли.

Инквизиция была учреждена в 1231 году папой Григорием IX. Вверенная доминиканцам, она, согласно секретному предписанию, была призвана следить за строгим соблюдением римско-католической догмы.

Первым папой, использовавшим в начале XIII века инквизиторские методы в борьбе с альбигойцами, был Иннокентий III.

К концу XVIII века инквизиция, в рядах которой оказался Лоренсо, уже стала пережитком. Суровый, мрачный и даже грозный образ, который она являла собой двумя столетиями раньше, потускнел и утратил свою силу. В этот период Испания по-прежнему остается традиционной католической монархией, которой не коснулась протестантская Реформация. Регулярные исповеди и пасхальные причастия обязательны по меньшей мере раз в год, и каждый житель страны должен получить свидетельство о причастии, что нередко способствует процветанию в городах черного рынка индульгенций.

Как и прежде, члены инквизиции могут без предупреждения входить в любой дом, даже в жилища иностранцев. Они ищут брошюры, иконы и запрещенные книги, изданные за границей. Лоренсо быстро обучили этому искусству, и он умеет находить наиболее распространенные тайники.

Испания пытается противостоять, по крайней мере официальным путем, проникновению в страну новых идей, попадающих сюда из Северной Европы и в первую очередь из Франции. Произведения, слывущие опасными и вредными, запрещены властями под угрозой штрафа или даже тюремного заключения. Книги Вольтера, Юма, Руссо и Монтескье объявлены вне закона.

Несмотря на эти меры предосторожности, в образе мыслей и нравах произошли некоторые перемены. Ясные и поразительные речи философов, являющие собой новую логику мышления, призыв к прогрессу и разуму наперекор произволу власти, преодолевают преграду Пиренеев в мешках контрабандистов. В подкладках шляп, продававшихся в Кадисе, были обнаружены подстрекательские листовки, в которых говорилось о падении Бастилии. Близ испанских берегов моряки бросают в воду революционные обращения, а также декларацию прав человека, запечатанные в железные ящики, которые держатся на поверхности благодаря пробкам, привязанным к проволоке. Остается только заметить их и вытащить. Это происходит ночью, при свете фонарей.

Некоторые из подобных посланий добираются до Барселоны и Мадрида. Лоренсо и другие монахи-сыщики находили их в матрацах, под плиточным полом и за стенными перекрытиями. Идеи распространяются, как чума. Эту заразу очень трудно уничтожить. Она практически неискоренима.

Испанцы бывали в Париже и в Лондоне. Они наблюдали, прислушались, читали. Даже в Мадриде, где выходят несколько умеренно-сатирических газет под названием «Эль Пенсадор»[1]и «Эль Сензор»[2], иногда можно купить разрешение читать книги, изъятые из обращения. У любопытства своя цена.

Весь цвет общества — аристократы, купцы, политические деятели, художники и писатели — живо интересуется европейским брожением умов, которое кажется неотразимо притягательным. Этих людей называют ilustrados либо, в шутку, alumbrados, то есть просвещенными, просветленными. Среди них встречаются даже масоны, которые ведут себя довольно сдержанно. В худшем случае этих современных вольнодумцев именуют afrancesados, то есть, офранцузившимися, духовно порабощенными соседней страной, чьи идеи, как и мода, весьма заразительны.