Читать книгу "Запретное чтение - Ребекка Маккаи"

Каждую пятницу в половине пятого они рассаживались, скрестив ноги, у стеллажа с иллюстрированными книжками на коричневом мохнатом коврике и задумчиво ковырялись в его корке из грязи, блесток и засохшего клея «Элмерс».

У меня было пятеро постоянных слушателей, причем двое из них являлись все семь дней в неделю, если предоставлялась такая возможность. Иэн Дрейк приходил с ветрянкой, со сломанной ногой. Он приходил даже в те дни, когда чтение вслух отменялось, — сидел на своем привычном месте и читал вслух сам себе. А еще каждую неделю появлялось двое-трое новеньких — из тех, чьим родителям понадобилось заняться своими делами. Эти несчастные ерзали и так и эдак, слушая восьмую и девятую главы из книги, которая была им незнакома, и занимали себя тем, что выдергивали нитки из носков и просовывали их себе между зубов как стоматологическую нить.

В ту осень, пять лет назад, мы были на середине «Матильды»[4]. В один из дней на четвертой неделе чтения Иэн на всех парах подлетел ко мне перед самым началом Книжного часа:

— Я сказал маме, что мы опять читаем «Маленький домик в больших лесах»[5]. Думаю, «Матильде» она не слишком обрадовалась бы. Она даже «Фантастическим мистером Фоксом»[6]была недовольна.

Запустив руку в волосы, он убрал со лба челку и с надеждой посмотрел на меня:

— Capisce — понимаете? — спросил он.

Я кивнула и добавила:

— Не стоит напрасно тревожить твою маму.

Мы еще не добрались до той части, где начинается волшебство, но Иэн уже читал эту книжку — тайно, присев на корточки на полу у полки Роальда Даля. Он знал, что там будет дальше.

Он радостно поскакал от меня вдоль полок с биографической литературой, а потом медленно двинулся обратно мимо научных книг, склонив голову набок, чтобы удобнее было читать названия на корешках.

Тут сзади ко мне подошла Лорейн — Лорейн Бест, старший библиотекарь, которая, к счастью, не услышала ни слова из нашего тайного сговора. Она окинула взглядом первых детей, собравшихся на коврике. Иногда по пятницам она спускалась к нам, чтобы улыбнуться и приветливо кивнуть матерям, которые приводят сюда своих детей, будто она имела какое-то отношение к Книжному часу. Будто после того, как однажды она три минуты почитала «Зеленые яйца и ветчину»[7], половина детей не расплакалась, а вторая не подняла руку, чтобы спросить, добрая она колдунья или злая.

Иэн снова исчез, а потом зашагал вдоль стеллажа с историей Америки, касаясь правой рукой каждой книги на верхней полке.

— Он вообще когда-нибудь отсюда уходит? — шепнула мне Лорейн. — Этот гомосексуальный мальчик?

— Ему десять лет! — возмутилась я. — О какой сексуальности тут вообще может идти речь?

— Прости, Люси! Я ничего не имею против этого мальчика, но, что бы ты ни говорила, он — гей.

Она произнесла эти слова с тем же самодовольным видом, с каким мой отец говорил: «Офелия, моя чернокожая секретарша», всякий раз исполняясь гордости за широту своей души.