Читать книгу "Убить Петра Великого - Евгений Сухов"

Князь Федор Юрьевич Ромодановский был хмурым, как всегда в трезвом состоянии. Покосившись на Егорку, продолжавшего стоять в полупоклоне у дверей, недовольно пробурчал:

— Проходи! Чего пнем застыл? Вот сюда оседай, — указал он на табурет.

Егорка взглянул на грубый табурет, на котором несколько минут назад сиживал колодник с рваными ноздрями, и, будто бы опасаясь ободрать седалище о серую неприглядную занозистую поверхность, присел на самый краешек. В бревенчатую стену было вбито большое металлическое кольцо, к которому прикрепляли острожников.

В какой-то момент Егорка почувствовал себя неуютно под тяжеловатым взглядом Федора Юрьевича.

— Углядел?

— А то как же! — почти обиделся Егор. — Поначалу он вместе со всеми в обозе ехал, а когда санный поезд с горы стал спускаться, так он в город отправился.

— К послу Кинэну? — предположил Ромодановский, взирая на исправника с прежней неучтивостью.

— К нему, Федор Юрьевич, — подхватил охотно Егор. — Как выехал в Троицкий переулок, так сначала осмотрелся, не наблюдает ли кто за ним, а потом в дом вошел.

— Вот оно как! И сколько же он там пробыл?

— Думаю, что с полчаса, — отвечал Егорка, призадумавшись. — Когда в горнице оказался, достал из-под кафтана грамоту и послу отдал. О чем-то переговорил и скоренько вышел. Федор Юрьевич, милосерден ты! Надо бы на дыбу этого шведа, покудова он смуту в Москве не посеял!

— Матвей! — позвал князь Ромодановский.

— Я здесь, князь! — предстал перед Федором Юрьевичем палач.

— Сказано же было, что холодно в палатах! Дровишек надобно подбросить, — кивнул он в сторону остывающей печи, — а то у меня аж иней на ушах.

Заплечных дел мастер чуть подался вперед, как если бы и вправду хотел рассмотреть заснеженные уши князя Ромодановского.

— Это я мигом, Федор Юрьевич, — распахнул дверцу Матвей. — Уголечков-то полным-полно, бросить дровишек, так они сами распалятся!

Подле печи аккуратной стопкой была сложена невысокая поленница. Здесь же, в самом углу, стояла кочерга. Подхватив ее, Матвей усердно пошуровал в печи, распаляя огонь, а когда в комнату дохнуло жаром, взял березовые дрова и швырнул в распахнутый зев печи, не без удовольствия наблюдая за тем, как занимается огнем ссохшаяся кора.

— Сейчас теплынь грянет, Федор Юрьевич, хоть порты снимай! Хе-хе-хе!

— Поговори мне! — пригрозил пальцем судья Преображенского приказа. — Ладно, поди прочь, не до тебя.

Отерев о полы рубахи испачканные ладони, палач ушел так же незаметно, как и появился. Несмотря на свой немалый рост, Матвей умел быть неприметным. И только во время прилюдной казни, подпитываясь тысячами взоров зрителей, обращенных на помост, позволял себе становиться главным действующим лицом.

Дверь неслышно закрылась. На двор густыми хлопьями падал снег, а солдаты, одетые в овчинные тулупы, несли службу у парадного крыльца, то и дело стряхивая с мохнатых воротников налипший снежок. Дрова потрескивали, наполняя комнату теплом.

— На дыбу, говоришь, — мрачнея, произнес Ромодановский. — Только как же его брать, ежели он посол! А потом, если мы с бароном Кинэном лихо учиним, так они нашего Романа Артемьевича Воронцова в темнице сгноят. Тут думать надо, — протянул невесело князь Ромодановский. — Ты вот что, Егор, глаз с него не спускай! Докладывай обо всем, что в доме творится.

— Сделаю, Федор Юрьевич, — охотно отозвался исправник, заглядывая стольнику в лицо.

— Кто приходит, кто выходит, как долго они у него сиживают. Девка у тебя есть? — неожиданно спросил Ромодановский.

— Машенька у меня нареченная, — зарделся Егор.

— Кто такая?

— С Лушков. Я ее сызмальства знаю.

— Дело хорошее, — вновь отчего-то насупился Федор Юрьевич. — А только для дела тебе не мешало бы со служанкой барона поближе сойтись. Видал я ее, знатная девка. Бедра — во! — растопырил он руки. — Девки падки на подарки. Купишь ей пряников, — сунув руку в карман, Ромодановский извлек горсть серебра. — Возьми… Ситца девке подберешь с цветами, да такого, чтобы понравился. На праздник! Они это ценят.

— Исполню, Федор Юрьевич, — с готовностью сгреб серебряные монеты Егор.

— Будешь расторопным, в дознаватели переведу, а еще шубу с моего плеча получишь. Она тебе великовата малость, но зато новая… Скорнякам скажешь, перешьют!

— Спасибо, благодетель, — расчувствовался Егорка.

— А теперь проваливай давай, письмо государю отписать надобно, пусть последят за лиходеем.

* * *

Пятница. День приемов. Через минуту должен подойти военный министр барон Клаузе с докладом об общем состоянии дел в Европе. Кроме того, от него можно получить немало новой информации о русском царе. Король Август не любил пятницу и часто перепоручал прием начальнику канцелярии, но в этот раз он решил послушать доклад.

Раздался сдержанный стук в дверь. Министр заявлялся в кабинет секунда в секунду.

— Что там известно про русского царя? — спросил король после того, как барон Клаузе разложил на столе свои бумаги.

— По Европе русский царь разъезжает инкогнито. Представляется Петром Михайловым и даже не откликается, если его называют как-то иначе. Во главе посольства стоит Франц Лефорт, швейцарец по происхождению. На Петра он имеет колоссальное влияние. По складу ума — типичный авантюрист. Образование получил начальное, но чрезвычайно умен, знает несколько языков.

— Какова цель посольства?

— Отыскать союзников против Турции. В прошлом году русские сумели отвоевать Азов и сейчас хотят закрепить успех.

— Неплохо было бы заполучить такого союзника, как Россия, в борьбе против Швеции.

— Похоже, что политические дела его совсем не интересуют. Он больше увлечен амурными делами.

— Он ухаживает за фрейлинами? — проявил интерес Август.

Министр скупо улыбнулся:

— Фрейлины требуют обхождения. Русский царь предпочитает действовать наскоком. Поэтому ему в основном приходится иметь дело со служанками и кухарками, которые не смеют отказать русскому царю. — Министр неожиданно рассмеялся, вспомнив нечто забавное. — Впрочем, был случай, когда он пытался добиться благосклонности одной саксонской крестьянки, невзирая на ее протесты. Он повалил ее в стог и хотел тотчас предаться амурным делам. Но из дома с косой в руках выскочил ее отец, и русскому царю пришлось ретироваться.

Курьезный случай рассмешил Августа: