Читать книгу "Врата Небесного спокойствия - Шань Са"

Пекин, полночь, серп луны на ясном небе.

Военные открыли проход в оцеплении вокруг площади Небесного спокойствия. Тысячи студентов под эскортом солдат медленно вытекали на проспект Долгого мира.

Они шли, поддерживая друг друга; вздохи и стоны сменялись молчанием. Ночь выдалась беспокойной. Грохотали танки, то и дело раздавалась стрельба, грубыми голосами перекликались солдаты. Молодая студентка брела одна, опустив голову, потом замедлила шаг, остановилась и бросила тревожный взгляд на продолжавших прибывать людей.

Какой-то студент заметил ее, пробрался через толпу, подошел и прошептал на ухо:

— Аямэй, чего ты ждешь, почему не бежишь?

Аямэй резко обернулась. Перед ней стоял незнакомый парень — бледный, бородатый, с выступающими скулами и взлохмаченными волосами.

— Уходи, — продолжил он. — Армия вот-вот возьмет все под контроль, и тебя арестуют. Ты должна скрыться!

— Зачем?

— Ох, Аямэй… Пойдем.

Он взял ее за запястье и, дождавшись момента, когда солдаты отошли подальше, ринулся в сторону выходившей на проспект улицы.

Парень силой тащил Аямэй за собой и остановился, только когда они оказались далеко от площади, в центре Пекина, где сплетаются узкие, кривые полутемные улочки.

Тут он закашлялся и без сил рухнул на тротуар. Тусклый свет от висевшего на козырьке дома фонаря упал на изуродованный шрамом лоб.

— Сяо! — воскликнула Аямэй.

Она узнала бывшего однокашника по лицею, который три года назад уехал из Пекина учиться куда-то в провинцию и поступил там в университет. Девушка засмеялась, взяла его ладони в свои, внимательно оглядела.

— До чего же ты изменился! Как идет учеба? Когда ты вернулся? Значит, и ты участвовал в голодовке? А помнишь, как мы после занятий играли в бадминтон и всегда побеждали? Ты снова пойдешь в лицей? Знаешь, они срубили все деревья и выстроили там жутко уродливый спортзал.

Сяо била дрожь. Вот уже несколько дней у него держалась высокая температура. Восторженная радость и наивные слова Аямэй почти заставили его забыть о недомогании. Несколько мгновений он улыбался, погрузившись в воспоминания. Редкие выстрелы и приглушенные крики с площади Небесного спокойствия вернули Сяо к реальности. Он помрачнел. Они стояли неподвижно, застыв от ужаса и отчаяния. Наконец Сяо прервал молчание:

— Думаешь, сегодня ночью они начнут убивать?

— Не знаю, — ответила Аямэй. — Тебе нужно в больницу. А я возвращаюсь на площадь.

— Нет! — закричал Сяо. — Нам едва удалось ускользнуть. Ты должна спрятаться. За тобой охотятся, это точно.

— Сяо, я участвовала в организации нашего движения. Гибель студентов будет на моей совести. Я боюсь за них, я страшно боюсь.

Она бросила нетерпеливый взгляд в сторону площади Небесного спокойствия. Шум усиливался, доносившиеся рыдания и крики приводили девушку в ужас.

Целый месяц Аямэй провела почти без сна и еды, в крайнем нервном напряжении, и теперь, как измученный марафонец на последнем отрезке дистанции, вдруг ощутила мощный прилив физических и душевных сил. Девушка вздрогнула и попыталась повернуть назад.

Сяо схватил ее за руку:

— Хочешь умереть? Или провести остаток жизни в тюрьме?

— Зачем мне жить, если другие гибнут, проливая кровь за наше дело? Я своими речами привлекла их к борьбе, собрала на площади, я призвала их к голодовке — и должна умереть первой! А я что делаю? Убегаю! Оставляю их под огнем, один на один с танками.

Сяо горестно усмехнулся. Его лицо приняло насмешливое выражение.

— Аямэй, — сказал он, — не воображай себя героиней нашего времени. Думаешь, твое самопожертвование способно изменить ход истории? Какая наивность! И какое самомнение! Оставайся здесь, твоя жизнь дороже твоей смерти…

— Ты не понял, — перебила его Аямэй. — Героизм тут ни при чем. Думаешь, мне не понятно, до чего самонадеянно это звучит: «Я объединила и вовлекла в борьбу студентов». Движение возникло стихийно, я просто сыграла роль катализатора. Но эту роль, дело, за которое я отвечаю, нужно довести до конца.

— Оставь эти глупости. — Сяо раздраженно дернул плечом. — Людей влечет разрушение, они жаждут гибели. Твоя головка набита поэтическими образами, ты воспеваешь безрассудные действия, потому что в глубине души мечтаешь о саморазрушении!

Эти слова повергли Аямэй в дрожь. Она бросила на Сяо странный взгляд и резко оттолкнула его руки. Решив любой ценой удержать девушку, он упал на колени и схватил ее за ноги.

— Оставь меня! — в отчаянии закричала Аямэй. — Умоляю, не останавливай меня. Я должна исполнить свой долг.

— Я не отпущу тебя, идиотка. — Сяо тоже перешел на крик. — Мой долг — защитить тебя от твоего собственного безумия…

Внезапно на соседней улочке началась стрельба, и человек десять гражданских ринулись в сторону Аямэй и Сяо. Они бежали, прижимаясь к стенам, и могли затоптать их. Девушка рывком подняла Сяо на ноги и, поддерживая товарища, бросилась следом за остальными. Пули свистели все ближе. Неожиданно Сяо пошатнулся и всей тяжестью навалился на Аямэй. Девушка лежала на земле, залитая теплой кровью, и ей казалось, что она сходит с ума. Люди разбегались в разные стороны, от топота дрожала земля. Появились солдаты. Она едва успела спрятаться за деревом. Военные прошли мимо, стреляя на ходу.

Аямэй заблудилась в центре города: она ходила по кругу и никак не могла выбраться. Обезумевшие от страха люди пытались спастись бегством, увлекая ее за собой, потом она оказалась в полном одиночестве в каком-то закоулке, где на мостовой валялись залитые тусклым светом фонарей трупы.

Было два часа ночи. Она не встретила ни одного студента и так и не знала, что же произошло на площади Небесного спокойствия. Неожиданно ее окликнул вылезший из грузовика шофер:

— Студентка, тебе куда? Ранена? Могу подвезти.

Она ответила, что заблудилась и хочет вернуться на площадь Небесного спокойствия.

— Ты разве не знаешь, что там творится? Солдаты открыли огонь, много убитых. Туда тебе точно нельзя.

Аямэй спросила, известно ли ему что-нибудь о студентах, которых приказали вытеснить с площади. Шофер воскликнул:

— Думаешь, им дали скрыться? Да большинство из них наверняка погибли под танками.

Аямэй поблагодарила и повернулась, чтобы уйти, но шофер остановил ее: