Читать книгу "Летом сорок первого - Георгий Свиридов"

1

Борис Степанов, вытерев замасленные руки грязной ветошью, скомкал ее в широких ладонях, как лепил зимою из снега плотные комки, и издали запустил в замызганный фанерный ящик с прибитыми по бокам ручками, служивший в цеху урною. И не попал. Комок ударился о край ящика и упал на чистый цементный пол.

Степанов криво усмехнулся. Не везет так не везет! Направился к ящику, поднял ветошь и сверху силою швырнул вниз, на груду мусора. Второе воскресенье пропадает! Да какое! Теплое! Солнечное! Какая ему, Борису, радость, что завтра, опять в постылый понедельник, предоставляется положенный по закону отгул. Век бы их не видать, эти отгулы по понедельникам! Скукотища полная и беспросветная. Все вокруг тебя трудятся, нигде никого, друзья кто на работе, а кто на учебе, дома пусто, а ты, в единственном числе, как буржуйский фон-барон, отдыхаешь. Да и какой, скажите на милость, тут тебе, к чертям собачьим, отдых, когда от одиночества на душе кошки скребут? Борис с детства привык быть на людях и среди людей. И в работе и в праздники.

А солнце, как бы дразня Бориса, весело пробивалось сквозь грязные стекла и в открытые проемы широких окон щедро слало желтые лучи, отражалось на металле станков, агрегатов и заливало просторный цех летней теплотою, дразнящей свежестью и чем-то еще другим, таким неповторимым, знакомым и манящим.

Всегда шумный и гулкий людный цех тяжелых шланговых кабелей – самый крупный на столичном заводе «Электрокабель» и, несомненно, самый важный, – в воскресенье казался осиротелым, уныло пустым. Станки не работали, люди отдыхали, и только они, бригада электриков, вкалывали в пустом цеху. Проводили плановую проверку всей сложной цепи подачи электроэнергии, системы автоматики, переключений, работу счетчиков и датчиков, приборных щитков, всевозможных электроприборов и электромоторов, которыми густо напичкан этот крупный цех. Одним словом – профилактика. Работенки, конечно, хватает. И она нужна, эта плановая профилактика, он, Борис, спорить не собирается. Вкалывает не хуже других, как говорится, без дураков. А как же иначе? Электрики на заводе – главные специалисты. Без них ни туды и ни сюды. Старый мастер, в молодости лихой буденовец, ныне главный специалист, дядя Миша, так тот напрямую утверждает, электрик с образованием, что в цеху «живой бог»: он только дотронется руками, и оживают машины, загорается свет в лампочках.

Дядя Миша умеет умно говорить. У него и кличка соответствующая – Философ. А он на то не обижается. «Философы, – говорит, – всегда на самой передовой линии жизни действуют, потому как в любом деле мозгами своими главный смысл первыми понять умеют и раскрывают его популярными словами другим». Его интересно слушать. Многое он знает и умеет, много повидал за свою большую жизнь. По годам он вдвое старше Бориса. Почти полвека прожил, да каких! «Вся живая история нашего века, – говорит, – прошла через мои руки». И точно. Мальчишкою в девятьсот пятом был с отцом на баррикадах на Красной Пресне, пулей в плечо ранили, и с тех пор рубец красной меткою остался. А в семнадцатом штурмовал Кремль в отряде Замоскворечья, выбивая из него белогвардейцев. Участвовал в первой Первомайской демонстрации на Красной площади, видел и слушал Ленина. Потом, в Гражданскую, был в Первой Конной, которой командовал Семен Буденный. Орденом Боевого Красного Знамени награжден. С тех пор дядя Миша усы носит, как ихний командарм, только они у старого мастера не черные, а рыжие, чуть подпалены махрою, но торчат в обе стороны геройски. Бил Деникина и банду Махно, штурмовал Перекоп, добивал Врангеля у самого Черного моря, потом громил басмачей в Средней Азии. А потом работал и учился... Как начнет рассказывать о боевых походах, да о разных случаях, какие там приключались, заслушаешься.

А у него, у Бориса Степанова, что? Двадцать два скоро стукнет и никаких героических дел в биографии. Обидно даже, что народился поздно, когда все главные события века прошли и победно завершились без его личного участия. Война с фашистами в Испании прошла без него. А на финскую войну, которая недавно кончилась, как он ни старался, не взяли. Комиссар родного Дзержинского района даже отругал Бориса: «Понимать должен сам, что бронь просто так не дают, а лишь тем, кто на важной государственной работе находится. Ваш завод, – сказал комиссар, – спецзадание выполняет, которое имеет оборонное, я бы сказал, стратегическое значение! Без ваших силовых кабелей ни метро не запустишь, ни крупного боевого корабля не оснастишь! Соображать надо, молодой человек».

Он, Борис Степанов, соображает и давно готовит себя. Не может быть такого, чтобы и на его долю не выпало счастья сражаться за Родину. Еще мальчишкою, когда в электромеханический техникум поступил, как-то на уроке истории самостоятельно раскладку сделал на первую половину века по прошедшим уже войнам – японская, Первая мировая, Гражданская, опять с японцами на Дальнем Востоке, гражданская в Испании, сражение у озера Хасан, в Монголии на Халхин-Голе с самураями, освободительный поход в Западную Украину и Белоруссию и финская. И выходило у него, что чуть ли не через каждые четыре-пять лет происходили военные действия. Так что впереди, судя по всему, по его раскладке, в ближайшие годы у него есть возможность попасть в боевую обстановку и проявить себя.

О своих теоретических исторических выкладках он никому на говорил, разве что своему закадычному дружку Сергею Закомолдину, по прозвищу Сережка с Арбата, с которым подружился с первых же дней учебы в техникуме. Они всегда и везде бывали вместе. И на лекциях, и на тренировках, и на отдыхе. И нравилась им лишь одна девушка – гимнастка Татьяна, с которой они ходили в кино, на танцы. Оба любили бокс, плавание, лыжи. И еще – книги про войну и кино. Только у Сереги лучше шли успехи на ринге, он потом стал чемпионом Москвы, а у Бориса на лыжне, он показывал лучшее время на дистанции в десять километров (быстрее его никто во всем родном Дзержинском районе столицы не пробегал десятикилометровку), стал перворазрядником и метил в мастера спорта. Степанова включили кандидатом в сборную Москвы, его приглашали на тренировочные сборы, где он тренировался рядом со знаменитыми лыжниками страны, и на прикидках ничего, тягался на равных, только вот на финише они его обходили. Как говорили тренеры, у Бориса есть природный талант лыжника, но еще не выработалась скоростная выносливость, умение выложить себя на последних метрах.

Вот эту самую скоростную выносливость он теперь и вырабатывает в себе. Что бы не делал, а к концу старается подналечь. Если плывет, то последние метры на самой высокой скорости жмет, на какую только он способен. Так и в беге. Даже в ходьбе. И в боксерский зал снова пришел на все летнее время. В боксе-то, как и на лыжне, важны последние минуты. Одним словом, и там и тут есть свой третий решающий раунд. Да и на самой своей работе к концу смены всегда стремится не расслабиться, не предвкушать радость окончания трудового дня, как другие, а берется за самое трудное, самое тяжелое. За что и заслужил особое уважение от старого мастера, главного электрика, дяди Миши. Тот теперь всегда, когда нужно выполнять сложное задание, берет себе в напарники молодого специалиста Степанова. И сегодня они вдвоем ведут всю плановую профилактику в этом крупном цеху, а остальные трудятся в других цехах.