Читать книгу "Земля мертвых - Александр Прозоров"

Свой меч Костя Росин вложил в ножны, аккуратно завернул в тряпицу и уложил в длинный боковой карман рюкзака. Боевой топорик — в карман с другой стороны. Ну, а что касается щита — то этот диск метрового диаметра спрятать все равно невозможно. С ярко начищенным медным умбоном, с рисунком черной оскаленной медвежьей пасти на алой мешковине он издалека привлекал с себе внимание всех прохожих, но тут уж ничего не попишешь, придется терпеть. Впрочем, висящий на плече щит при поездке в метро или автобусе был отличным подспорьем — с его помощью Костя и толпу без труда раздвигал и, закрыв им угол салона, легко отгораживался от всеобщей толкотни.

Броню Костя тоже уложил в рюкзак, а вот поножи укрепил на голени и спрятал под брюками — а то вечно в толпе кто-нибудь норовит по ноге стукнуть. Широкий ремень с поясным набором не особенно отличался от ремней всякого рода штангистов-металлистов — впрочем, под курткой его все равно не видно. Два тонких шерстяных одеяла хорошо легли к спине, за ними Росин спрятал островерхий шишак, собачий малахай, поверх уложил длинную красную рубаху, годную на все случаи жизни, шелковые шаровары, чистую рубашку и галстук.

В наружный карман запихнул кресало, зажигалку, упаковку сухого горючего на случай дождя, сверху — аптечку, состоящую в основном из бинтов, жгутов и стрептоцида на случай рубленых ран или открытых переломов, аспирина от простуды и укропной воды от неизбежного похмелья.

— Вроде, все… — Константин осмотрелся. На креслах, диване, столе ничего заготовленного в поход не осталось, ничего не забыл, все уместилось в недра пухлого зеленого «Ермака». А, нет! Телефон…

Росин повесил сотовый телефон на пояс, между кистенем и охотничьим ножом, сходил на кухню, перекрыл идущий к плите газ, кран стиральной машины, потом выключил пакетник электросчетчика. Кажется, теперь все в порядке. Протечь или замкнуть ничего не может, а дней через пять он вернется — если, конечно, его не подстрелит ливонский арбалетчик или не проткнет длинная татарская стрела.

Константин закинул рюкзак за спину, повесил на плечо щит, крутанул колесики на панели блока сигнализации и вышел на лестничную площадку. До битвы на Неве оставалось немногим больше суток.

Ополченцы собирались на Финляндском вокзале, у паровоза. От группы людей со щитами прочие пассажиры шарахались на добрый десяток метров, и вокруг будущих воинов образовалось изрядное свободное пространство. Хорошо обыватели не знали, что в чехлах для удочек скрываются не бамбуковые удилища, а тяжелые копья и тугие луки — а то ведь и войти бы на вокзал побоялись.

— Привет, Юра, — поздоровался Росин с высоким, русым широкоплечим парнем, под легкой тренировочной курткой которого поблескивала бронзовая кираса. — Тебе не жарко в железе ходить?

— Ништо, мастер, — пожав протянутую руку, отмахнулся великан. — В рюкзак, зараза, не лазит.

Вообще-то звание «мастера» Косте не нравилось. Отдавало от этого чем-то немецким, орденским. А то и вовсе японским. Этак приличного человека за «сэнсэя» какого-нибудь принять могут. Но так уж сложилось — не председателем же ему именоваться?

— Сам ковал, ополченец, — усмехнулся Росин, — себя и вини.

— Че, железо крепкое, — пожал плечами Юра. — Инструменталка.

Юра Симоненко работал водителем в седьмом автобусном парке. В парке имелась своя кузня, с местными работягами Симоненко сошелся довольно хорошо, руки у него росли из нужного места — а потому великан никакого вооружения и брони не покупал, все делал сам. И не только для себя, но и чужие заказы выполнял.

А вот Сережа Малохин, учитель истории из триста пятьдесят шестой школы, кроме способности ответить практически на любой вопрос по десятому-двенадцатому векам, не умел ничего, и практически все оружие и обмундирование был вынужден покупать, благо для своих это обычно делалось раза в три дешевле, чем для «чужаков», — мастер поздоровался с худощавым мужчиной в джинсовом костюме. — Зато Малохин отлично фехтовал на копьях и алебардах, легко укладывая на землю парней, внешне куда более крепких.

Впрочем, символом хрупкости и изящности отряда «Черного Шатуна» была Юленька, девушка неполных двадцати пяти лет с большой сумкой через плечо. У нее в чехле для удочек прятались высокий углепластиковый лук и два десятка стрел с разными наконечниками. Когда-то она смогла пробиться в сборную Союза по стрельбе, но высоких результатов не достигла и в конце концов бросила большой спорт.

— Долго еще нам тут париться мастер? — поинтересовалась Юля, приспустив большие темные очки. — У меня скоро нос облезет.

— Сейчас едем, — Росин бегло оглядел остальных ополченцев. Похоже, собрались все. Три десятка человек, из которых только несколько незнакомых лиц. Как обычно, кто-то прихватил друзей, кто-то жену-детей, кто-то подружку. В глаза бросилась яркая блондинка в коротком ярко-алом платье, но расспрашивать, кто она и откуда, Костя не стал. — Лекарь здесь?

— Юшкин, что ли? Здесь, — кивнула Юля, — за мороженым побежал. Вон его котомка лежит.

Лепистрада Юшкина, в миру участкового врача, по вполне понятной причине все называли по фамилии. За что родители наградили своего сына таким именем, и каково с ним жить, Росин не знал — лекарь не любил разговоров на эту тему. Железа Юшкин тоже не любил, ограничиваясь в тренировках только рукопашным боем, а в одежде — жутко напоминающим выцветшую буденовку суконным куколем, обычной косухой, с которой спорол молнию, застежки в виде кнопок и прочие атрибуты современности, заменив их пуговицами и большой фибулой на плече. Зато он имел врачебный диплом и хорошие навыки в оказании первой помощи.

— Внимание, слушайте сюда! — у мастера появилось нездоровое желание постучать мечом по щиту, чтобы перекрыть гомон ополченцев, но, увы, оружие было хорошо спрятано. — Берем билеты до четвертой зоны. Кировский поезд, остановка «Станция Келыма». Это первая стоянка сразу за Невой. Электричка отправляется через пятнадцать минут. Всем понятно?! Тогда встречаемся в пятом вагоне.

Уже в поезде ополченцы начали потихоньку облачаться в доспехи. Не по-настоящему, а так, для показухи, поверх обычной одежды — не догола же в общем вагоне раздеваться! Прочие пассажиры, видя как их соседи застегивают кирасы, вешают себе на ремни длинные ножи, затыкают за пояс топорики, проверяют остроту широких обоюдоострых мечей, надевают шеломы и мисюрки, предпочли потихоньку перебраться в соседние вагоны. Росин тоже извлек из рюкзака свой куяк и надел его через голову прямо поверх рубашки.

Бронь он изготовил сам: попросил ребят из лаборатории Опытного завода нарезать пластин из нержавейки, после чего нашил их на жилетку из тонкого брезента так, чтобы верхние пластины ложились внахлест на нижние. При толщине пластин в полтора миллиметра куяк хорошо держал скользящие удары, мог остановить пущенную издалека стрелу, вынести несильный тычок мечом или копьем. Увы, наплечники оказались коротковаты, и между наручнями и верхними пластинами оставалось сантиметров двадцать незащищенной руки. Зато переливалась нержавейка так, словно доспех был изготовлен не из металла, а из маленьких зеркал.