Читать книгу "Евангелие от Чаквапи - Юрий Стукалин"

Они дрались молча, и лишь звон клинков резал предутреннюю тишину. Индейцы-носильщики бросились врассыпную, едва отряд всадников внезапно атаковал двигавшийся к побережью караван. Там, в ожидании драгоценного груза, стояла на якоре каравелла.

Прежде индейцам не доводилось видеть, чтобы конкистадоры сражались друг с другом. Некоторые из носильщиков — те, кто посмелее, останавливались на холмах издали понаблюдать за происходящим. Им было все равно, кто победит. Они ненавидели и тех, и других. Белокожие смешались в яростной сече, и невозможно стало разобрать, кто и на чьей стороне бьется. Испанцы хрипели, рычали сквозь зубы, схватываясь врукопашную. Вот меч взметнулся вверх, вырывая брызги искр из метившего в голову наконечника копья, а затем легко скользнул вниз, перерубая незащищенную шею. Но тут же злорадствующий победитель валится с раздробленным черепом. Еще несколько бойцов падают наземь под ударами смертоносного оружия прежних соратников, и в панике бегут защитники каравана, подгоняемые торжествующими криками нападавших.

Но радость победителей оказалась недолгой. Губернатор колонии, будучи человеком расчетливым и не менее коварным, чем сами мятежники, предусмотрительно выслал вслед каравану еще один охранительный отряд. И состоял отряд тот из отпетых головорезов, все до одного из которых, однако, были преданы душой и телом ему — губернатору, и Испанской Короне. Словно псы кинулись они в погоню, отрезая грабителям пути к побережью, где тех поджидали суда флибустьеров.

Мятежники бежали далеко на север, в неведомый край, где правила безжалостная пустыня, надеясь скрыться там от людей губернатора. Но словно волчья стая, преследующая раненого оленя, те неотступно гнались за ними, не давая возможности даже немного передохнуть. Все дальше и дальше уходили они от океанских берегов, но слишком велика была ценность добычи, чтобы бросить ее. Один день сменялся другим, и наступил момент, когда потеряли они счет времени, и брели по безводным землям, где жестокое солнце нещадно палило от рассвета до заката, а потом наступала ночь, и холод пронизывал до костей. Люди оказались выносливее лошадей, и вскоре несли они золотые слитки и небольшой сундук с изумрудами на плечах своих, не желая оставлять их. Изредка натыкались они на крохотные источники воды, и жадно пили ее, и дрались меж собой за право пить первым. Ослабевшие падали на землю, и оставались лежать, будучи не в силах подняться, а остальные шли дальше, надеясь, что пустыня вот-вот закончится, и появится большая река, и будет много воды, которая принесет облегчение, а потом река выведет их к побережью. И вот уже нет признаков погони, но нет и реки, и пустыня не собирается выпускать их из границ своих…

Когда вдали появилась одинокая скала, чьи отвесные склоны взмывали вверх, едва не достигая небес, их оставалось всего семеро. Они бросили золото, но сундук с изумрудами волочили за собой, еле передвигая ноги. И там, у скалы, радость охватила их, ибо нашли они пещеру, дающую прохладу днем и тепло ночью, и была в ней вода, даровавшая спасение — небольшая лужица, образующаяся в углублении меж каменных плит. Но к вечеру вода в источнике иссякла. Лишь пригоршня просочилась из недр к полудню следующего дня, и обессиленные люди убивали друг друга за воду, позабыв о богатстве и единстве. И остался один…

В одиночестве сидел человек в пещере, размышляя, как поступить ему дальше. Тыльной стороной ладони стер он с лица кровавые брызги. Голова кружилась, глаза слипались от усталости, грудь тяжело вздымалась. Сквозь играющую пелену горячего воздуха человек видел узкий просвет выхода. Там, снаружи, на многие лиги[1]вокруг простиралась безжалостная пустыня, а пещера давала прохладу от палящего солнца, укрытие от разъедающего глаза песка и Воду! Теперь он мог пить сколько захочет. Но жесточайший голод… Много дней уже прошло с той поры, когда он ел в последний раз. Чтобы выжить, чтобы выбраться отсюда, ему потребуются силы. Стекленеющими, обезумевшими глазами оглядел он распростертые тела убитых в схватке товарищей… Нет, пища у него есть, только на жаре такой она быстро придет в негодность. Человек сжал пальцы вокруг рукояти клинка и поднялся с колен. Пошатываясь, побрел он к ближайшему из тел, споткнулся, упал…

Забившись в угол, с остервенением вгрызался он в еще теплую, сочную плоть, мокрыми от крови ладонями вцепившись в кусок человеческого мяса. Он шипел и улыбался потрескавшимися, ссохшимися губами, боязливо озираясь по сторонам, страшась, что кто-нибудь из мертвецов сейчас встанет и отнимет вкусную пищу. Он рвал мясо зубами и жадно глотал его, не разжевывая.

Живот вдруг взорвался раздирающей болью, и он упал лицом вниз, изгибаясь, давясь истошным криком. Он вопил и катался по песку, ударяясь о каменные стены, судорожно хватая перекошенным ртом горячий воздух. Призрачный силуэт возник в проходе, легко шурша белыми одеждами о скалистые края. Нимб сиял над головой его, а большие печальные глаза смотрели с негодованием. Превозмогая боль, в ужасе кинулся человек на колени, вознося окровавленные руки вверх, и зашептал хрипло срывающимся голосом:

— Господи! Отец наш Всемогущий! Прости меня, ибо сошел я с пути истинного, ибо зверем я стал от жадности своей и гордыни. Дай возможность мне выжить, дабы смог я искупить грехи свои. На богатство сие, — он нервно указал дрожащими руками на сундук, — я клянусь возвести храм во имя Твое! И служить буду Тебе верой и правдой. Только прости… Только прости…

Видение рассеялось, распадаясь осколками в горячем воздухе. Человек смолк. Он смотрел, затаив дыхание, туда, где еще секунду назад явственно различался божественный силуэт. Был ли то пустынный мираж, так часто сбивающий с толку истощенных путников, или Знак Свыше? У человека сомнений не было. Глаза могли ошибиться, но Сила, исходящая от явившегося Чуда, пронзала насквозь. Человек справился с оцепенением и вновь воздел руки в молитве.

Два дня потребовалось ему, чтобы наполнить водой бурдюк. Человек понимал, что не может унести сундук с собой, и, открыв его, взял оттуда две горсти поблескивавших в тусклом свете изумрудов, наполнив ими кожаный кошель, что висел на его поясе. Он пытался закопать сундук в пещере, но клинок ударялся в покрытый песком камень, лишь выбивая искры. И тогда он завалил низкий, узкий проход в пещеру камнями, в достатке валявшимися вокруг скалы. Засыпав щели песком, чтобы никто случайно не обнаружил тайник, человек отправился в путь.

Едва передвигая ноги, он шел ночью, когда опускалась прохлада, а днем рыл в песке ямку, растягивал над ней кусок истрепанной ткани, закрепляя его короткими колышками, и залегал под ним, отдыхая. Он потерял счет времени, бредя на юго-восток в надежде выйти к побережью, и стягивал ремень все туже, каждый день протыкая в нем новые отверстия. Иногда ему удавалось поймать юркую ящерку, и он съедал ее, а потом страшные боли ломали тело его. Вода закончилась, и иссушающая жажда терзала несчастного.

Но когда утратил он всякую надежу на спасение, мимо пробежал койот, и человек понял, что вода рядом, только надо найти ее. Но сил идти уже не было, и он упал, и солнце нещадно жгло кожу его через изодранные одежды. Он закрыл глаза, моля Господа Бога о помощи, а открыв их, увидел босые ноги… Много запыленных, покрытых потрескавшимися мозолями ног…