Читать книгу "Концерт "Памяти ангела" - Эрик-Эмманюэль Шмитт"

— Атас! Отравительница!

Мальчики сбились в плотную, как кулак, кучку. В следующую секунду они стремглав бросились к реке и юркнули под каменный мосток на берегу, где жители деревни обычно полоскали белье; там, в прохладе и темноте, можно было незаметно наблюдать за дорогой; ребята перепугались не на шутку и теперь сидели затаив дыхание.

Светило полуденное солнце, Мари Морестье неторопливо переходила улицу. Эта высокая, опрятная женщина семидесяти лет, с прямой осанкой и суровым морщинистым лицом, была одета в черный накрахмаленный костюм с поясом на талии. Она шла медленно, то ли потому что неважно себя чувствовала в жару, то ли потому что боль в суставах превращала в пытку каждое движение. Ее слегка покачивало, и неловкость походки придавала силуэту особую царственность.

Дети стали перешептываться:

— Думаешь, она нас заметила?

— Давайте крикнем. Напугаем ее!

— Ну ты и дурак! Она же не боится никого и ничего на свете. А вот ты точно мог бы струхнуть.

— А мне не страшно.

— Только попробуй что-нибудь сделать, она тебя сразу прикончит! Как и остальных.

— Не страшно мне, говорю же…

— Ну и зря, ты же знаешь, ее покойные мужья были куда сильнее и крепче тебя.

— Пфф! Все равно ни капельки не боюсь…

Храбрость храбростью, но ребята решили оставить Мари Морестье в покое, и она удалилась, так и не услышав ни окликов, ни шуток в свой адрес.

Двадцать лет назад после двух судебных процессов дело Мари Морестье было закрыто, и она вышла из тюрьмы, где отбывала предварительное заключение. Большинство жителей Сен-Сорлен считали ее невиновной, но дети упорно полагали, что живут рядом с настоящей убийцей, и эта восхитительная опасность не давала им скучать. Впрочем, взрослые оправдывали Мари Морестье без всякого основания: им просто не удалось бы смириться с мыслью, что женщина, которая преспокойно разгуливает по их деревне, заговаривает с ними, ходит в их магазины и молится в их церкви, на самом деле — страшная преступница; нет-нет, их соседка непременно должна быть порядочным человеком, таким же, как и они.

Никому из местных жителей не нравилась эта гордая, сдержанная и острая на язык старуха, она не вызывала у окружающих ни симпатии, ни доброжелательности, и тем не менее каждый обитатель Сен-Сорлен радовался, что именно с его деревней связана история такой экстраординарной личности. «Отравительница из Сен-Сорлен», «Ведьма из Бюже», «Мессалина из Сен-Сорленан-Бюже» — несколько месяцев подряд об этой сенсации трубили газеты, радио и телевидение. Шумиха вызвала всеобщий, хоть и нездоровый интерес, и Сен-Сорлен стал достопримечательностью, ради которой автомобилисты сворачивали с трассы и отправлялись в деревню, чтобы выпить кофе, пропустить стаканчик, перекусить на постоялом дворе, купить хлеба или полистать журнал в надежде случайно столкнуться с Мари Морестье. Зеваки удивлялись, что такая миленькая деревушка, отделенная от мира с одной стороны каменной изгородью, увитой дикими розами, а с другой — течением Роны, изобилующей форелью и щуками, такое ангельски тихое место, где жители стирают белье в кристально чистой проточной воде, могла стать приютом для безжалостной убийцы. Двусмысленная характеристика! Организуй обитатели этого местечка турбюро, они не придумали бы лучшей наживки для путешественников, чем Мари Морестье; впрочем, мэр Сен-Сорлен, довольный наплывом туристов, как-то раз на эмоциональном взлете объявил, что является «самым преданным фанатом Мари Морестье». Несложно угадать реакцию знаменитости на подобный комплимент — Мари Морестье обдала своего почитателя холодным, враждебным взглядом, не проронив ни слова.

Она прошествовала мимо постоялого двора с плетеной ивовой корзинкой в руках, не глядя по сторонам, — ей было отлично известно, что посетители трактира, завидев ее, уткнулись любопытными носами в зеленоватые квадратики оконных стекол и теперь исподтишка внимательно наблюдают за ней.

— Смотрите! Злодейка идет!

— Какая она высокомерная!..

— Да, не подступишься!

— Только подумать, скольких мужиков прикончила!

— Но ведь ее оправдали…

— Оправдали — это значит, что раньше она была виновна, дружище. Хозяин трактира, которого я как раз сейчас пытал на эту тему, сказал: нет дыма без огня…

Если большинство обитателей Сен-Сорлен и считали Мари Морестье невиновной, то предпочитали не распространяться об этом направо и налево, сохраняя таинственность, — вдруг у доверчивых гостей пропадет интерес. Не заставляя долго себя упрашивать, местные жители не только охотно показывали туристам дорогу, по которой прогуливалась Мари Морестье, и знаменитый дом на холме у реки, но и выкладывали по секрету ее привычки и ежедневные дела… Когда же речь заходила об обвинении в убийстве, каждый предусмотрительно отвечал: «Кто его знает?»

Миф поддерживали не только обитатели поселка, но и пресса: телевидение регулярно выпускало в эфир передачи о жизни Мари Морестье, подчеркивая неоднозначные, темные эпизоды; и хотя журналисты были обязаны рассказывать, что подозреваемую оправдали — иначе адвокат Мари Морестье добился бы от них выплаты штрафа за клевету, — они объясняли закрытие дела отсутствием улик, а не торжеством справедливости.

Преодолев еще десять метров, Мари Морестье остановилась и убедилась, что ее злейший враг на месте. Само собой! Раймон Пуссе, стоя спиной к витрине и держа в руках образцы тканей, заливался соловьем перед парой, заказавшей ему новую обивку для кресел.

«Осел. Грубый, как пакля для набивки мебели, и мерзкий, как конский волос», — подумала Мари Морестье. Она не слышала слов Раймона Пуссе, но с ненавистью буравила его затылок тяжелым взглядом.

— Мари Морестье? Это самая опасная преступница Франции, избежавшая наказания! Она три раза была замужем, и все ее мужья были богаче и старше ее. И все трое умерли спустя несколько лет после свадьбы. Вот ведь не повезло! И все три раза она стала наследницей! Дело привычки! Подозрения возникли у пятерых детей ее последнего супруга Жоржа Жардена, моего хорошего приятеля: Жорж всегда был в прекрасной форме, но стоило ему жениться на этой ведьме, как здоровье пошатнулось, он слег и за две недели до смерти изменил завещание в пользу Мари Морестье. Это уже было слишком! Началось расследование, и после эксгумации в телах покойников были обнаружены подозрительные следы мышьяка. В ожидании судебного слушания Мари Морестье отправили в тюрьму, но ни сыновьям, ни погибшим от этого, понятное дело, толку никакого. И как вы думаете, на что потратила деньги счастливая вдова? На своего любовника Руди, или Джонни, или Эдди, точно не помню, как звали несчастного америкоса. Кстати, он был молод — не то что мужья, старые развалины. Получив деньги, Мари нашла себе молоденького красавчика, серфера из Биаррица, который все бабки вбухал в машины, одежду и азартные игры. Обыкновенный жиголо, неотесанный и тупой как пробка. Впрочем, ему можно сказать спасибо — он отнял у Мари то, что она украла у других. Так ей и надо! Скажете, справедливость восторжествовала, но как бы не так — Мари Морестье пришила и плейбоя. На этот раз не ради денег, а потому что он ее бросил. Его больше никто не видел. Морестье клянется, что он сбежал за границу. А по мне, так его гниющее тело с привязанным к ноге камнем покоится где-нибудь на морском дне. Единственный, кто мог что-то знать об убийствах, — это Бланш. Миленькая простушка, младшая сестра Мари, ее любимица и протеже. И ведь не поверишь, что эта болотная гадина способна испытывать искренние чувства; но, верно, на коровьем дерьме тоже растут цветы. Да, только ее младшая сестра знала, но и она окочурилась! В самый разгар расследования. Мари в ее кончине, разумеется, обвинить нельзя, она же сидела за решеткой, отбывала предварительное заключение, а Бланш погибла в авиакатастрофе вместе с остальными ста тридцатью двумя пассажирами, стертыми с лица земли за долю секунды. Прекрасное алиби… Везет же! Можно подумать, у злодеев есть какой-то специальный бог. После смерти девчонки-простофили, которая путалась и сама себе противоречила, выступая с показаниями то как свидетель обвинения, то как свидетель защиты, адвокат и обвиняемая наконец успокоились, стали гнуть свою линию, и дело по оправданию ведьмы сдвинулось с мертвой точки.