Читать книгу "Стражи Перекрестка - Александр Маслов"

Многие невероятные истории начинаются именно на кухне. Точно так случилось с Артемом Степановичем Семиным. Около 6.30 утра сидел он напротив открытой на балкон двери и размешивал ложечкой сахар, вдыхая аромат Нескафе. Потом Артем откусил часть бутерброда, глотнул из кружечки и вдруг услышал бой барабана. Причем настолько ясно и близко, что едва не расплескал бодрящий напиток на брюки. Воинственные звуки доносились отнюдь не с улицы – иначе Артем Степанович не обратил на подобную оказию большого внимания – а из-за стены, разделявшей кухню с ванной комнатой. Чуть побледнев и медленно вернув кружку на стол, Семин встал и, подкравшись к двери в ванную, деликатно спросил:

– Кто там?

Ему не ответили. Однако беспокойное ощущение, что в квартиру пробрался посторонний, не покидало Артема Степановича. В какой-то миг он подумал, что этим «посторонним» могла оказаться его бывшая жена, с которой он счастливо развелся четыре месяца назад. Подумал… и быстро отверг подобную мысль. Ведь действительно, с какой радости Ольга стала посещать его квартиру в такую рань, запираться в ванной и веселить соседей по подъезду игрой на столь шумном инструменте?

Вооружившись ножкой от поломанного стула, Семин постоял недолго, прислушиваясь, осторожно толкнул дверь и просунулся в облицованное кафелем помещение.

Не было там никого. По запотевшим плиткам стекали капельки влаги. Благодушно пахло лосьоном и мылом.

– На сковородку бы вас, грешников! – пробормотал Артем, на всякий случай грозно помахал ножкой стула и вернулся на кухню к прерванному завтраку.

Он снова надкусил бутерброд, замер, поглядывая серыми, очень внимательными глазами на стену. Стену украшали фотообои: пейзаж с лесным озером, дорогой, тянувшейся к синим горам. Такой славный вид должен был успокаивать нервы.

– Красота… – заставил себя сказать Семин, отпил из чашечки и… услышал стук множества конских копыт. Звук казался далеким, но при этом странным образом исходил из глубин заклятой стены.

Несколько минут Артемом сидел неподвижно, с недоумением вслушиваясь в топот приближающегося табуна или какого-то дикого эскадрона. Когда конская поступь наполнила кухню так, что в серванте задребезжала посуда, Семин зажмурился и выдавил громкое ругательство. Тут же все стихло. В ушах стало глухо и пусто. Остывший кофе еще подрагивал в чашечке, а на блюдце мирно лежал недоеденный бутерброд.

«Да что ж это такое?! – возмутился Артем, откинувшись на спинку стула. – Ладно – барабан безумный. Но лошади на четвертом этаже! В моей собственной квартире! И не по одиночке, а целой шумной компанией! А может кофе? Может кофе так на меня действует? Паленое, наверное. Китайцы делали непонятно из каких пекинских зерен».

Он взял жестяную банку, початую только сегодня утром, и принялся разглядывать ее в поисках признаков диверсии. Банка была самой обычной, коричневой с красными и золотистыми буквами. С аппетитно-дымящей кружкой под надпись «Нескафе». На обратной стороне значилось: «произведено в Индии».

В Индии… – мысленно повторил Семин и успокоился сердцем: – Нет, индусы плохого не могли. С какой радости им, добродушным йогам, меня травить. Не в кофе дело. И вряд ли в бутерброде. Дурею просто. Этак без причины дурею, – решил Артем, смело взял хлеб с ломтем ветчины, откусил и запил глотком кофе. В ту же секунду раздался громкий стук. Семин едва не поперхнулся от постигшей его неожиданности. Выронил бутерброд, кое-как вернул на стол чашечку, и только после этого до него дошло, что стучат не в заклятую стену, а во входную дверь. Он подорвался с места, поспешил в прихожую и щелкнул задвижкой.

На пороге стояла Анна Сергеевна из соседней квартиры. Вид ее нельзя было назвать милым: седые волосы растрепаны, лицо искажено недоброй гримасой, глаза сквозь толстые стекла очков светились пламенем преисподней.

– Гражданин Семин! – вскричала она. – Что вы вытворяете с самого утра?! Что?! Что за концерт, спрашиваю я вас! – зубная щетка, зажатая в ее худой руке, описала опасную дугу перед носом Артема.

– Вы про лошадей или про барабан? – как можно вежливее осведомился Семин.

– Лошадей, барабан и зверинец, который вы устроили на весь подъезд! Я буду жаловаться в милицию! Я с лошадиным топотом к прокурору пойду!

– Анна Сергеевна, я сидел и просто пил кофе… – попытался объяснить Семин.

– А я чистила зубы! Просто чистила зубы и чуть щетку не проглотила! Из-за вас! Я этого терпеть не собираюсь! – она еще раз пригрозила ему сморщенным кулачком. – А еще вы окурки на лестничной клетке бросаете! Надеюсь, привлекут вас куда следует лет на десять.

– Пожалуйста, Анна Сергеевна, – взмолился Семин, соседка еще раз гневно глянула на него и скрылась за створкой железной двери.

– Ведьма ненормальная… – шепотом произнес Артем. – Я здесь при чем?

Еще топчась в нерешительности на пороге, он увидел Василия Дмитриевича с тридцать девятой квартиры, спускавшегося по лестнице.

– Доброе утро! – поприветствовал Семин его и коричневого терьера, с собачим задором тянувшего поводок.

– Добрее не бывает, – хмуро отозвался сосед и, поравнявшись с Семиным, добавил. – Потише нужно быть, молодой человек. Поскромнее. Особенно по утрам.

– Да я сидел, завтракал. Нескафе пил индийское, блин!

Дмитриевич не ответил, шаркая сандалиями, прошествовал дальше.

«А ваш пес гадит на балконе, – хотел сказать Артем – он вспомнил случай, когда сверху ему на руку стекла жидкость очень неприятного происхождения – хотел сказать, но благоразумно сдержался».

Захлопнув дверь, Семин принялся собираться на работу. Часы показывали 7.18, и он мог не успеть к восьми. Прежде чем надеть рубашку, Артем поймал себя на мысли, что идти на работу сегодня ему не слишком хочется: чертовщина, случившаяся на кухне, и разговор с соседями несколько пошатнули и без того непрочное состояние его духа. Семин подумал, что наиболее простым и безвредным выходом было бы позвонить Роберту Станиславовичу, пожаловаться на некоторое недомогание, связанное с простудой или еще какой-нибудь напастью. С другой стороны оставаться дома Артему от чего-то тоже не хотелось. Его начали мучить небезосновательные подозрения, что в квартире происходить нечто странное, и виной всему стенка на кухне, оклеенная фотообоями.

Постояв напротив зеркала, Семин вяло улыбнулся отражению, поправил торчащие в разные стороны рыжеватые волосы, мазнул ниже шеи одеколоном и решил: на работу идти надо.

В переполненном трамвае его мяли и толкали локтями. На пятой остановке он не выдержал, высыпал на улицу с озабоченной утренними проблемами толпой и пошел через сквер. Выстоял в очереди у газетного киоска, купил «Меридиан», «Пятигорскую правду», «Бизнес КМВ» и направился к двухэтажному зданию с толстенькой надписью на фасаде: «АдресЪ».