Читать книгу "Тайны острова Буяна - Сергей Шведов"

Борис Семенович Мащенко ворвался в мою холостяцкую квартиру на исходе скучного осеннего дня, когда я, истомленный бездельем, уже собирался отправляться на боковую. Судя по лицу, он пребывал в состоянии сильнейшего стресса. Первой моей мыслью было, что Борю ограбили. Второй, что он разорился. С бизнесменами это бывает. Я уже собирался дать ему взаймы приличную сумму для поправки здоровья, но тут Мащенко заговорил:

— Закревский пропал!

— Какой еще Закревский? — не сразу въехал я, в мечтательной задумчивости потягиваясь на диване.

— Да Гитлер, господи! —выкрикнул Мащенко и рухнул в кресло.

Гитлера я, разумеется, вспомнил сразу. Точнее, вспомнил артиста Закревского, исполнившего роль фюрера в мистерии, которую поставил даровитый режиссер с острова Буяна господин Варламов. Он же ведун храма Йопитера Варлав, он же сукин сын, возмечтавший о власти над миром. И что самое интересное, Варлав почти достиг своей цели! Лишь мое вмешательство в колдовской процесс спасло человечество от крупных неприятностей. Впрочем, человечество моих заслуг не оценило, а я настолько скромен, что не стал докучать ему своими претензиями. Хотя, между прочим, понес в результате борьбы с колдуном, магом и чародеем большие материальные и моральные издержки. В частности, пострадала от взрыва моя квартира, а сам я был объявлен вездесущими тележурналистами покойником (потом мне с большим трудом удалось убедить соответствующие государственные структуры, что я пока еще жив!). И наконец, мне была нанесена глубокая сердечная рана, не зарубцевавшаяся до сих пор. Дело в том, что я потерял свою обретенную не помню в какие, но в очень средние века жену. Не сочтите меня сумасшедшим — просто речь идет о парадоксах времени и тайнах острова Буяна, которые мне, несмотря на все старания, так и не удалось раскрыть.

— Ты демон или не демон?! — воскликнул в отчаянии Мащенко.

— В моем доме попрошу не выражаться, — сразу же поставил я гостя на место.

Дело в том, что я действительно обладаю способностями, которые многим окружающим меня людям кажутся ненормальными или паранормальными — кому как нравится. Мною даже заинтересовалась ФСБ в лице генерала Сокольского, и этим обстоятельством я буду гордиться по гроб жизни, хотя оно и нанесло некоторый урон моей репутации. Все-таки в интеллигентских кругах, где мне приходится вращаться, отношение к спецслужбам, мягко говоря, настороженное.

— Но ведь человек пропал! — с осуждением глянул на меня Боря.

— Где пропал? Когда? Можно ли считать его исчезновение загадочным, а может, актер просто пошел навестить своих приятелей и не рассчитал сил?

— Это в каком смысле? — не понял моих вопросов Боря.

— Насколько мне известно, Аркадий Петрович Закревский питает определенную слабость к виноградной лозе. Короче говоря, в питии невоздержан.

— При чем тут твоя лоза? — возмущенно взвыл Машенко. — Битый час ему русским языком втолковываю, что человек исчез прямо со сцены. То есть был Закревский — и вдруг нет его.

— Так ты был в театре?

— Конечно! Аркадий Петрович пригласил меня на премьеру.

Я, разумеется, знал, что Боря Мащенко большой любитель театра. Более того, он и сам не лишен известных актерских способностей. И даже однажды сумел их проявить в весьма драматической ситуации. Тем не менее я был слегка сбит с толку его заявлением. Вообще-то от Аркадия Петровича, несмотря на его солидный возраст, всего можно ожидать. Как-никак он актер, творческая личность, но всему, конечно, есть предел. Вот так взять и пропасть в день премьеры, поставив партнеров в дурацкое положение, — это, знаете ли, слишком даже для тонкой, одаренной натуры.

— Был скандал?

— До небес, — подхватился с кресла Боря. — Он ведь даже до антракта не дотянул. Вскинул руки к потолку — и нет его. Ты долго еще лежать собираешься?!

— Как минимум до утра. А что?

— Нет, вы на него посмотрите! Он до утра лежать собрался, зверь апокалипсиса! А кто Закревского искать будет?

Вечер был бесповоротно испорчен. Впрочем, рано или поздно это должно было случиться. У меня было предчувствие, что вся эта история с островом Буяном будет иметь продолжение, но я никак не предполагал, что дело примет такой драматический оборот. Интересно, кому мог понадобиться мирный актер? Он ведь в мистерию Варлава попал по чистой случайности и по собственному легкомыслию. Хотя справедливости ради надо заметить, что с ролью Гитлера Закревский справился на отлично. Талант как-никак.

— Что за пьеса?

— Понятия не имею, — пожал широкими плечами Мащенко.

— Но ты же был в театре?

— Был, — расстроенно вздохнул Боря. — Но ведь спектакль прервался на середине.

— Скажи хотя бы, в какую эпоху разворачивалось действие. Какие костюмы носили персонажи?

— Да какая там эпоха, Чарнота! — всплеснул руками Боря. — Это же модернистский спектакль. Все ходили в простынях.

— Значит, действие спектакля происходило в бане?

— При чем тут баня?! — удивился Боря.

— Тогда в борделе.

— При чем тут бордель?!

— Хорошо, — согласился я. — Пусть будет сумасшедший дом.

Сказать, что я был уж очень поражен происшествием в областном драматическом театре, не могу. Ну хотя бы по той простой причине, что театр в глазах обывателя место для чудес самое подходящее. Кроме того, это здание было облюбовано ведуном Варлавом для своей мистерии, и, вероятно, не случайно. Я тоже участвовал в поставленной им пьесе и сохранил об этом событии приятные воспоминания.

— Ладно, поехали, — сказал я, поднимаясь с дивана. — Осмотрим место преступления.

Боря был на своей «ауди». Мне лично больше нравится «форд», но это, конечно, дело вкуса и престижа. Пока мы добирались до театра, Машенко взахлеб излагал мне перипетии драмы, разыгравшейся на провинциальных подмостках по воле заезжего столичного режиссера. Рассказ был путаным, и мне никак не удавалось уловить нить сюжета. Однако я не спешил обвинять бизнесмена в неспособности связно изложить ход событий, поскольку отлично понимал, как сложно неподготовленному человеку постичь все тонкости парящей в творческом вдохновении постмодернистской души.

— А режиссер точно из столицы?

— Я собственными глазами прочитал в программке. И Закревский мне об этом говорил и даже обещал меня с ним познакомить.

Театр уже опустел. Разочарованная скандальным происшествием публика его покинула. Однако за кулисами царило оживление. Ошарашенные актеры носились по сцене и размахивали руками, пытаясь, видимо, восстановить подробности только что разразившейся драмы. Мащенко — а он, похоже, был за кулисами своим — представил меня пухлому человеку небольшого роста, оказавшемуся директором театра Крутиковым Анатолием Степановичем.