Читать книгу "Воинство сатаны - Дмитрий Воронин"

Я, Ур-Шагал, провидец и летописец, говорю с теми, кто хочет и может услышать мои слова. Тысячу зим народ Ург ждал исполнения пророчества, что было произнесено на смертном одре Ур-Валахом, величайшим из провидцев ургов, коего и поныне чтят и вожди ургов, и простые воины. Ибо слова Ур-Валаха, что выбиты на Вечном камне, несут истину, немеркнущую в веках. Не раз наступали времена, когда вожди народа Ург пытались оспорить бессмертные строки пророчества, и всегда неверие порождало беду. Тьма опускалась на народ Ург, голод и чума, огонь и сталь — и уходили они лишь тогда, когда крепла вера.

Ивера сегодня сильна как никогда, ибо начинает сбываться пророчество и открывается дверь в стальные пещеры, где умирает магия, и воины ургов несут свои мечи навстречу огню людораков. И видел я, Ур-Шагая, как повержены были людо-раки, как вернулись воины ургов с победой и с добычей. И как предали они огню павших, коих было множество, и на погребальный костер взошли людораки числом шесть. И как выли они, когда охватило их очистительное пламя, вознося дух их в великие пещеры Ург-Дора, где станут они вечной дичью для тех воинов, кого приблизил к себе Вечный.

Я, Ур-Шагал, провидец и летописец, видел, как жизнь войта в Алмазную Твердь, как и предсказывал Ур-Валах. И понял я, что сам Венный избрал меня, дабы вел я летопись великих деяний народа ургов. Я расскажу вам, дети наши, о том, как воины ургов вошли в Стальные пещеры, и о том, как сам Вечный вел их к великим победам…

«Уважаемые пассажиры. Наш лайнер готовится к гиперпространственному прыжку. Пожалуйста, займите ваши места в каютах».

Приятный женский голос на мгновение замолчал, затем снова завел прежнюю песню. Жаров даже не шелохнулся — на самом деле прыжок не представлял для лайнера особой опасности… Вернее, какая-то опасность сохранялась всегда, но если что и случится, пассажирам будет абсолютно все равно, находились ли они в этот момент в своих каютах или болтались по кажущимся бесконечными коридорам корабля. Конечно, в истории трансгалов бывало, что уходивший в прыжок корабль уже никогда не появлялся в этом пространстве. Это было, и все об этом знали, несмотря на отчаянные попытки Федерации вообще и всех связанных с трансгала-ми компаний в частности скрыть сии факты от общества. Все знали — и все… ну, большинство — относились к риску с известной долей фатализма. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. В смысле — не сгорит, поскольку если уж двигатель трансгала выходил из строя, то в пространстве на некоторое время, совершенно незначительное, появлялась новая звездочка. И все… А остальные поломки, которые случаются даже у деревянной тачки, не говоря уж о полукилометровой длины трансгалактическом пассажирском лайнере, были не критичны и, следовательно, не слишком-то и опасны. На худой конец, всегда имелись спасательные капсулы… только вот никто не мог припомнить, когда и кому они пригодились. Есть — и все тут. Положено. А раз положено — стало быть, на каждый лайнер вешается двести семьдесят тонн бесполезного груза.

Сам Жаров, конечно, мог бы (и должен был бы) сейчас отправиться в свою каюту, размеры которой не слишком превышали его собственные габариты, кое-как умоститься в кресло-кровать, застегнуть защитные ремни… Сразу вспомнилась древняя и довольно черная шутка о том, что 6 , тех, кто не пристегнулся, размазало по салону, а те, кто пристегнулся, «ну прямо как живые сидели». Ерунда это все. Каждый прыжок — бросок монеты. Орел или решка. Вышли в нормальное пространство… или не вышли. Конечно, «Лиссабон» выйдет… вероятность катастрофы, по собственным подсчетам Жарова, не превышала одной десятитысячной. Да и эта цифра скорее всего была завышенной. Так что волноваться особо не стоило. Он и не волновался. И, следовательно, совершенно незачем было тащиться в тесную и изрядно осточертевшую ему каюту, когда можно было прекрасно переждать прыжок здесь, на смотровой палубе.

Он оглянулся — сейчас палуба была пуста. Она и раньше-то не отличалась многолюдностью, все-таки «Лиссабон» в этот раз совершает рейс почти вхолостую, на борту вряд ли наберется более трех десятков пассажиров. А те, кто все же уплатил за билет, преимущественно обычные земные крысы, вырвавшиеся в космос первый, максимум второй раз в жизни, а посему рьяно соблюдающие все мыслимые правила, в том числе и совершенно идиотские, оставшиеся с древних времен и по чьей-то невнимательности до, сих пор не отмененные. Как, например, это пристегивание к креслам.

Вообще корабль производил довольно тоскливое впечатление. Он был стар… не настолько, чтобы это стало причиной отправки его на металлолом или продажи задешево какой-нибудь из колоний… что, по сути, было тем же самым. И все-таки его золотые денечки давно уж миновали. Отделка коридоров и кают не блистала новизной, пластиковое покрытие пола, выполненное «поддерево», теперь местами потеряло цвет, а где-то по углам можно было заметить следы вскрытия и последующей неаккуратной пайки. Некоторые плафоны не горели, а уж о всякой автоматике, что включает свет только тогда, когда поблизости есть человек, никто и не думал.

Конечно, он еще полетает. Не год, и не два — куда больше. Его двигатели надежны настолько, насколько это вообще возможно — за этим следят с неослабевающим вниманием от момента схода лайнера со стапелей и до отправки в последний путь — на лом, будет летать, поскрипывая и покряхтывая, время от времени меняя изношенные механизмы, пока в один далеко не прекрасный для команды день специалисты сухо заявят, что дальнейший ремонт нецелесообразен. И тогда — все…

Позади раздались шаги. Жаров обернулся.

Девушка… довольно милая… Нет, если посмотреть поближе — гораздо более чем просто милая. Элегантная форма стюардессы, короткая юбка и высокие каблуки, кажущиеся несколько неуместными здесь, где все, от капитана до последнего техника, предпочитали носить удобные металлопластовые комбинезоны, которые при необходимости могут послужить даже скафандром, хотя бы и ненадолго. Кэп, правда, пару раз являлся к столу в кают-компании при параде, в темно-синем мундире с золотой отделкой… а потом, видимо, оценив публику и отметив явное отсутствие среди пассажиров хотя бы одной сколько-нибудь привлекательной женщины, махнул рукой на условности и окончательно перешел на все тот же комб, явно не новый, но, видимо, более привычный.

А эту киску Жаров еще ни разу не видел… хотя, в общем-то, полет начался лишь позавчера. И, к слову сказать, послезавтра закончится. Если бы трансгалу не нужно было уходить на порядочное расстояние от планеты, то межзвездные перевозки вообще превратились бы в краткие поездки. Хотя кто знает — может быть, есть в этом пятидневном перелете какая-то романтика. Хотя бы вот так, просто, постоять часок-другой на обзорной палубе, полюбоваться звездами. Если бы корабль чуток повернуть, можно было бы, пожалуй, даже Землю разглядеть.

— Господин Жаров? — Вопрос задан спокойно, с равнодушием механизма.