Читать книгу "Star Wars: Я - джедай! - Майкл Стэкпол"

Никто из нас не любит сидеть в засаде, главным образом потому, что никогда нельзя знать наверняка, кто в данный момент ведет охоту – мы или наши противники. Эти пираты, воюющие на стороне Империи, не раз избегали ловушек, блестяще расставленных Новой Республикой. Создается впечатление, что они прекрасно осведомлены, где и когда и даже на какой технике их ждут. После им и остается-то всего ничего: планировать свои рейды в соответствии с полученной информацией. В итоге мы неизменно остаемся внакладе: тратим драгоценные время и силы на подсчет очередных убытков, лечение ран и восстановление разбитых машин.

Разбойный эскадрон считается элитным подразделением Новой Республики. Его пилотам поручаются наиболее трудные и ответственные задания. Последнее, например, предписывало отправиться в один из районов системы К'ватт и ждать там, удобно разместившись на нескольких астероидах покрупнее. На самом деле все обстояло иначе. Официальная версия на то и официальная версия, чтобы иметь двойное дно.

В конечном итоге мы оказались вблизи от пятой, главной луны системы К'ватт, Алакаты, где и было быстро установлено необходимое оборудование, правда, датчики работали в минимальном режиме, дабы не привлекать лишнее внимание тех, кому предназначалась ловушка. Перед вылетом с нами провели особый инструктаж. Разведывательное управление Новой Республики поставило эскадрилью в известность, что пираты Леонии Тавиры намерены захватить пассажирский лайнер, идущий с северного континента Алакаты. Что ж, их выбор можно одобрить. Три года назад мы с Миракс провели там волнующий медовый месяц, как раз незадолго до вторжения Гранд адмирала Трауна. Поэтому у меня сохранились самые приятные воспоминания об этом месте и особенно о богачах Новой Республики, чьи шеи и руки были сплошь в драгоценных камнях и не менее драгоценных металлах.

Я взглянул на хронометр, один из лучших приборов на «крестокрыле»:

– «Сверкающая звезда» все еще идет по расписанию?

Астродроид Свистун, электронный собеседник и по совместительству штурман, находился позади кабины пилота и не замедлил что-то раздраженно просвиристеть.

– Да, я помню, что просил тебя держать меня в курсе всех изменений. Да у меня и в мыслях нет, что ты ее упустишь, – я снял руки с приборной доски и стал медленно массировать запястья, чтобы восстановить кровообращение. – Просто я беспокоюсь.

Он тут же отозвался в излюбленной занудно-поучительной манере.

– Эй, если терпение издавна считается добродетелью, то это вовсе не значит, что нетерпение – грех.

И опять в ответ банальность. Благоразумно прекратив спор, я обратился к последней части дыхательного комплекса, которому когда-то научился у Люка Скайуокера, пока тот пытался завербовать меня в ряды джедаев. Сделав вдох через нос на счет четыре, я не дышал до счета семь и выдохнул на цифре восемь. Потом повторил, увеличивая промежутки. С каждым последующим вдохом нарастало ощущение, что чудовищное напряжение покидает меня, а сознание проясняется. Теперь я нуждался только в одном – в сражении… если, конечно, пираты появятся. И желательно, побыстрее.

Некоторые события действительно происходят очень быстро. Мы с Миракс и поженились-то очень быстро, а пока я соображал что к чему, вокруг нас заварилась такая каша, которая сделала нашу семейную жизнь нелегкой. Хотя я бы назвал это – семейной жизнью с элементами экстрима. Гранд адмирал Траун и его шуты испортили нам первую годовщину. Во время второй мне пришлось спасать Иана Додонну и остальных пленников из тюрьмы на «Лусанкии». Затем во время знаменитого имперского штурма на наш дом бесцеремонно свалился «звездный разрушитель». К счастью, мы тогда отсутствовали и не смогли встретить гостей, как полагается, о чем почему-то совершенно никто не пожалел.

В действительности, единственная польза от всего этого – последующее назначение. Выследить Леонию Тавиру – назначение, придавшее нашей жизни призрачный вкус удовольствия и отдыха. Когда между набегами ее пираты исчезали в неизвестном направлении, мы получали неделю спокойной жизни, и только по прошествии семи дней начинали оглядываться по сторонам в ожидании новой атаки. Ту злополучную неделю мы с Миракс провели с пользой: восстанавливали разрушенный дом, а заодно пытались склеить треснувшие отношения. Но как только все стало получаться, я узнал, что такое настоящий сокрушительный удар. По сравнению с ним бунт Трауна – невинная шалость.

Миракс решила, что хочет иметь детей.

Она решила.

Нет, я ничего не имею против карапузов, пускающих пузыри, особенно когда их уводят по домам счастливые родители. Дети хороши лишь на расстоянии, в чужом доме. Хм. Объяснять свою жизненную позицию Миракс оказалось не самым приятным делом, которым я когда-либо занимался в своей бурной жизни. К тому же болезненным. Растерянность и обида в ее глазах еще долго преследовали меня. Честно говоря, мое мнение вряд ли было решающим, да я и сам не знал, хочу ли отговорить Миракс от опрометчивого шага. И все же, попытка не пытка.

Ну, это как сказать… Аргументы, которые я привел любимой жене, поражали своей примитивностью и несостоятельностью. Взять, к примеру, вот этот: «Сейчас наступили тяжелые времена для Галактики». Она отбила его мощным контрударом: «Наши родители находились в сходной ситуации, и мы, как ни крути, чувствуем себя более-менее нормально». Я парировал «ненадежной, мало оплачиваемой работой». Миракс только хмыкнула в ответ: «Главное – ты жив, а все остальное дело наживное». Сентенцию она подкрепила статистическими выкладками: несколько файлов с реальной отчетностью по ее экспортно-импортным операциям. Она заявила, что в одиночку может обеспечить семью из трех или четырех человек, а я на это время вообще могу оставить службу и посвятить себя заботе о младшем поколении. Кроме того, она заметила, что носить в себе ребенка целых девять месяцев без перерыва – это все равно, что отпахать три года с лишним при сорокачасовой неделе. Что может сравниться с материнским долгом? Только отцовский! После этого Миракс сказала, что я буду великолепным отцом, поскольку мой собственный отец в свое время провел хорошую воспитательную работу. Остается только вспомнить основные навыки, и дети будут от меня без ума. Или я от детей. Впрочем, какая разница? Фраза о том, что я должен отплатить ее свекру любовью, прозвучала довольно патетически, хотя и глупо. Такое впечатление, что я предам его память, если прямо здесь и сейчас не займусь вопросами детопроизводства. Аргумент убийственный, и Миракс отлично об этом знала.

Дискуссии по мере их нарастания привнесли немалый дискомфорт в наши отношения. Миракс превратила общение в непрерывный поток примеров из истории множества народов, вымерших только потому, что ни одна из пар не желала иметь детей. Миракс осыпала меня ядовитыми насмешками, за которыми я угадывал ее боль. Раздражение и жалость, растерянность и любовь – все это накалило эмоции до предела. Я чувствовал, что еще немного, и взорвусь. Малейший комментарий о генетической предрасположенности и дальнейшей судьбе нашего ребенка возвращал меня к нерешенной проблеме. Кусочки мозаики никак не желали складываться в красивую и понятную картинку. Я чувствовал, что так будет продолжаться, пока я не отреагирую правильно на поставленный вопрос. Вот только вопрос касался ребенка. Моего ребенка. Нашего ребенка.