Читать книгу "Ничто не случайно - Ричард Бах"

РЕКА ВИНОМ СТРУИЛАСЬ под нашими крыльями, – темным июньским вином Висконсина. Ее глубокий пурпур перетекал из одного конца долины в другой и возвращался обратно. Дорога перепрыгивала через нее раз, другой, затем еще раз, словно отважный мячик, тянущий за собой бетонную нить.

По мере того, как мы летели, вдоль этой нити возникали поселки цвета здешней молодой травы в конце весны, с деревьями, выкупанными в чистом ветре. Все это, было узорчатой тканью начинающегося лета, а для нас – тканью приключения.

В двух тысячах футов над землей воздух вокруг нас был серебрист, резок и холоден, уходя ввысь над двумя нашими старыми самолетами так глубоко, что запущенный вверх камень пропал бы в нем навеки. Далеко вверху я едва мог различить отливающую сталью синеву самого космоса.

Оба эти парня доверяют мне, думал я, а я не имею ни малейшего понятия о том, что с нами будет. Что и сколько бы я им ни говорил, они все равно думают, что коль скоро все это моя затея, я, должно быть, знаю, что делаю. Надо было мне велеть им остаться дома.

Мы плыли в серебристом воздухе, словно пара пескарей в океане. Щегольской спортивный самолетик Пола Хансена то и дело вырывался вперед со скоростью сто миль в час, затем разворачивался, чтобы не терять из виду мой огненно-красный, цветочно-желтый неторопливо пыхтящий летательный аппарат с открытой всем ветрам кабиной. Мы, словно коням, дали полную волю своим самолетам над просторами земли и позволили им улететь в свои родные времена, уцепившись за их гривы и надеясь увидеть золотой мир бродячих пилотов сорокалетней давности. В одном мы все были согласны – добрые старые времена развлекательных полетов еще должны были где-то сохраниться.

Молчаливый и преисполненный доверия Стюарт Сэнди Макферсон, девятнадцати лет отроду, перегнувшись через борт передней кабины, пристально вглядывался через янтарно-желтые парашютные очки в дно кристально чистого воздушного океана. У бродячих летчиков всегда ведь были прыгуны с парашютом, разве нет? – говорил он, – и такими парашютистами всегда были пацаны, которые таким способом отрабатывали провоз и пропитание, продавая билеты и развешивая объявления, верно? Я вынужден был признать, что именно так и было и что я не собираюсь становиться между ним и его мечтой.

Теперь он то и дело едва заметно улыбался самому себе, вглядываясь сквозь ветер вниз.

Мы летели в плотной пелене грохота. Мой двигатель (Wright Whirlwind) издавал рев и громыхание так же громко и беззаботно, как в 1929 году, когда он был совсем новеньким, – за семь лет до моего появления на свет, – и пропитывал нас вонью выхлопных газов и горячей смазки; он сотрясал нас в тугом потоке разрываемого винтом воздуха. Юный Стью разок попытался что-то прокричать мне через пространство, разделяющее наши кабины, но его голос тут же отнесло ветром, и больше он и не пытался. Так мы узнавали, что бродячие пилоты не слишком много разговаривали в полете.

Река резко свернула на север и ушла от нас. Мы же по-прежнему летели над землей, в край невысоких, с мягкими очертаниями, поросших травой холмов, сверкающих на солнце озер и разбросанных повсюду ферм.

Вот оно… снова приключение. Мы втроем да два наши самолета – вот все, что осталось от того, что начиналось весной как Великий Американский Воздушный Цирк, Презирающие Смерть Мастера Воздушной Акробатики, Настоящие Воздушные Бои Времен Великой Войны, Захватывающие и Опасные Фигуры Высшего Пилотажа и Фантастический Затяжной Прыжок с Парашютом. (А также: Надежные Пилоты с Государственной Лицензией Поднимут Вас в Воздух, и Вы Увидите Ваш Город с Высоты. Три Доллара за Полет. Тысячи Безаварийных Полетов).

Но в нынешние времена все остальные Великие Американские Авиаторы уже были связаны иными обязательствами; они повернули свои самолеты назад, в будущее из Прейри дю Шайен, штат Висконсин, и бросили Пола, Стью и меня летать одних в 1929 году.

Доведись нам жить в это время, и мы бы отыскивали для приземления поросшие травой поля и пастбища поближе к городкам. Мы бы на свой страх и риск занимались воздушной акробатикой, находили бы себе платных пассажиров. Мы знали, что пять самолетов, цирк в полном составе, мог бы по выходным собирать толпы зрителей; но захочет ли кто-нибудь в будний день двинуться с места, чтобы увидеть всего два самолета, причем без всякой рекламы? От этого зависели наше горючее и масло, наша еда, наши поиски вчерашнего дня, наш образ жизни. Мы не могли смириться с тем, что времена приключений и самостоятельных людей безвозвратно ушли в прошлое.

Мы выбросили наши навигационные карты вместе с временем, из которого они пришли, и теперь совершенно затерялись в пространстве. Там, в холодной выси серебристого ревущего воздуха, я думал, что мы, должно быть, где-нибудь над Висконсином или над северным Иллинойсом, но определиться с большей точностью был не в состоянии. Не было ни севера, ни юга, ни востока, ни запада. Только дующий откуда-то ветер да мы, гонимые им в неведомом направлении, кружили здесь над городком, над лугом, над берегом озера, вглядываясь вниз. Клонился к вечеру странный день без времени, без расстояния, без направления. От горизонта к горизонту под нами простиралась Америка, широкая, большая и свободная.

Но наконец, когда горючее уже было на исходе, мы сделали круг над городком с находящейся неподалеку небольшой травяной взлетной полосой, заправочной колонкой и ангаром, и решили садиться. Я было надеялся на скошенный луг, потому что в старые времена бродячие летчики всегда садились на скошенных лугах, но этот поселок искрился какой-то волшебной затерянностью. РИО – гласила надпись черными буквами на серебристой водонапорной башне.

Рио был поросшим деревьями холмом, возвышающимся над низкими земляными пригорками, с укрытыми зеленью верхушками крыш и белоснежными шпилями церквей, которые, будто святые ракеты, парили в солнечном свете.

Главная улица (Мэйн-стрит) была длиной в два квартала и дальше терялась в деревьях, домах и огородах.

На спортивном поле у школы был в разгаре бейсбольный матч.

Элегантный моноплан Хансена уже кружил над посадочной полосой на последних галлонах топлива. Он, однако, поджидал нас, чтобы убедиться, что мы не передумаем и не улетим еще куда-нибудь, ибо стоило нам разделиться в этих неведомых краях, и больше мы бы уже не встретились.

Неожиданно для нас полоса была устроена на краю холма, и первая ее четверть лежала под таким крутым уклоном, что зимой здесь, должно быть, хорошо было кататься на лыжах.

Я сделал разворот и сел, наблюдая, как зелень травы медленно приближается, чтобы коснуться наших колес. Мы подрулили к пустующей бензоколонке и выключили мотор, в то время как Пол со свистом пронесся над нами на посадку. Его самолет исчез за гребнем холма, как только коснулся земли, но спустя минуту он появился снова, тихонько пыхтя мотором, и подкатил по склону к нам. Когда наконец оба мотора затихли, в воздухе не было ни звука.