Читать книгу "Скучающий жених - Барбара Картленд"

1804

– Останься, прошу тебя!

Голос был полон мольбы, но маркиз все же освободился от рук, крепко обнимавших его, и поднялся с постели.

Переступив через прозрачное газовое неглиже, лежавшее на полу, он поднял свой белый шейный платок и подошел к туалетному столику.

Обернув платок вокруг шеи, маркиз завязал его с ловкостью, которая восхитила бы многих его современников.

Женщина, неотрывно смотревшая на него, и не пыталась прикрыть свою наготу.

Леди Эстер Стэндиш прекрасно знала – она слышала это бессчетное число раз, что ее тело – верх совершенства.

Она лежала, откинувшись на обрамленные кружевом шелковые подушки, обнаженная – лишь две нитки черного жемчуга на прелестной шее – и действительно была великолепна.

Белокурые волосы, голубые глаза, белая кожа – вот атрибуты красоты «несравненных», за которые поднимались тосты в клубах Сент-Джеймса, – и Эстер Стэндиш затмевала всех своих соперниц.

Но в эту минуту она думала не о себе, что было для нее необычно, а о маркизе Мерлине, стоявшем перед ее туалетным столиком спиной к ней, так что его лицо отражалось в зеркале.

Она наблюдала за ним в том ракурсе, который позволял ей оценить ширину его плеч и мускулистый торс, тонкую талию и узкие бедра.

Хотя у него было тело атлета без единой лишней унции, его движения и манеры производили впечатление ленивой небрежности, и окружающие часто удивлялись, как ему удается сохранять такую форму.

«В маркизе есть нечто, делающее его неотразимым для женщин, – говорила себе Эстер Стэндиш. – Может быть, этот его равнодушный взгляд, которым он их оценивает?»

Его полуопущенные веки, привычка растягивать слова и более всего нотка насмешки в голосе, мешавшая понять, серьезен он или шутит, покоряли дам.

«Эти черты маркиза и привлекают женщин, и они начинают упорно его преследовать», – подумала леди Эстер.

Полюбовавшись тем, как маркиз приводит в порядок свои ухоженные волосы (по моде того времени, заданной принцем Уэльским, они должны были выглядеть так, будто их взлохматил ветер), она спросила:

– Когда я увижу вас снова?

– Мы, несомненно, встретимся сегодня вечером в Карлтон-хаусе, – ответил маркиз. – Представляю, как там будет нестерпимо жарко! И почему это Принни вздумалось навлекать на себя критику таким показным гостеприимством?

Принни было светское прозвище принца.

– Его королевскому высочеству наскучила война, – усмехнулась леди Эстер, – и мне тоже.

– Я могу в это поверить, – согласился с ней маркиз. – Однако эта страна ввергнута в отчаянную борьбу за выживание, и много лет пройдет, прежде чем мы снова познаем радости мирной жизни.

Он говорил серьезно, но леди Эстер лишь презрительно пожала плечами.

Годом раньше, в 1803 году, когда перемирие с Наполеоном закончилось, Англия объявила войну тирану. Леди Эстер не могла смириться с тем, что мужчины, которые склонялись перед ней в восхищении и готовы были служить ей, теперь были озабочены служением своей стране.

Перемирие 1801 года, которое дало Наполеону время собрать армию и спланировать свое вторжение, рассматривалось англичанами как возможность распустить пол-армии и сократить численность кораблей во флоте.

Возобновление военных действий, наступившее прежде, чем Франция успела должным образом к ним подготовиться, вызвало национальный подъем.

Свыше трехсот тысяч человек стали добровольцами, в числе которых были представители всех слоев общества. От герцога Кларенского[1], командовавшего корпусом Буши, до наемного сельскохозяйственного рабочего с самым жалким жалованьем, – все они были полны решимости дать отпор французам, если те высадятся на южном побережье.

– Я тебе говорила, что вся эта прошлогодняя ребяческая истерия была совершенно необязательна, – сказала леди Эстер.

Она вспомнила, как была взбешена тем, что ее тогдашний любовник поступил вместе с герцогом Бедфордом рядовым в местный корпус, где капралом служил сам лорд-канцлер.

– Во всяком случае, мы показали Бонапарту, что настроены серьезно, – возразил маркиз, – и не исключено, что мы еще сможем показать характер, если только какие-нибудь идиоты не будут нам препятствовать.

Его голос был полон презрения. Леди Эстер помнила: как ни просил маркиз разрешения вернуться в свой полк, откуда он уволился вскоре после подписания перемирия, когда умер его отец, принц Уэльский ему в этом отказал.

Однако, полагала леди Эстер, существовали и иные способы помогать своей воюющей державе, и ее удивляло, почему маркиз, при его состоянии и разнообразии интересов, так жаждет попасть в армию.

– Неужели ты никогда не бываешь удовлетворен, Алексис? – неожиданно спросила она.

– Удовлетворен – чем? – уточнил маркиз.

– Хотя бы мной? – тихо произнесла леди Эстер.

Стоя у изножья ее кровати, он посмотрел на нее сверху вниз. Трудно было вообразить, что может существовать более прелестная или более соблазнительная женщина.

– Подойди, поцелуй меня, – нежно прошептала она.

Покачав головой, он взял со стула, обитого парчой, сюртук и, слегка приподняв плечи, надел его.

Элегантный сюртук сидел на нем без единой морщинки, и теперь, одетым, маркиз выглядел столь красивым, что леди Эстер снова произнесла с разгорающейся страстью в голосе:

– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, Алексис.

– Раньше мне случалось попадаться в эту ловушку, – весело улыбнувшись, парировал маркиз.