Читать книгу "Берег Скелетов - Клайв Касслер"

Пустыня Калахари.

1896.

И все-таки ему не следовало отдавать им приказ оставить оружие. Это решение может всем стоить жизни. Но был ли тогда иной выход? Когда одна из вьючных лошадей поранила ногу, им пришлось перераспределить поклажу, а это значило избавиться от снаряжения. Решение взять с собой лишь фляги с водой и сумки, набитые неограненными драгоценными камнями, было неоспоримо. Им пришлось оставить палатки, спальные мешки, тридцать фунтов еды, винтовки и боеприпасы к ним. Но даже когда они настолько облегчили поклажу, лошади все равно были чрезмерно перегружены. Оставалось надеяться, что крепления их седел выдержат еще день под неумолимым солнцем.

Эйч Эй Райдер более всего подходил на роль проводника по пустыне Калахари. Он был старый батрак-старожил, бросивший убыточную ферму в Сассексе в бурные времена Золотой Лихорадки в надежде сказочно разбогатеть на алмазном африканском поприще. Ко времени его приезда в 1868 году весь Коулсбергский холм — пригорок, где обнаружили первые алмазы, равно как и прилегающие к нему на несколько миль области, был огорожен. Поэтому Райдер там легко нашел себе занятие: он стал снабжать продовольствием отряды рабочих.

С парой тележек и сотней мешков с солью для засолки дичи он в сопровождении пары проводников из местных прочесывал тысячи квадратных миль. Это было уединенное существование, которое, однако, Райдер полюбил, равно как полюбил эту землю, с ее неуемными закатами и густыми лесами, потоками такой чистоты, что вода в них походила на стекло, и далекими горизонтами. Он научился говорить на языках разных племен — матабеле, машона и даже на языке свирепого, воинственного племени эреро. Он даже понимал некоторые из тех странных щелчков и пересвистов, которые местные обитатели пустыни использовали для связи.

Он взялся за работу проводника охотничьих экспедиций, чтобы богатые англичане и американцы могли трофеями украшать стены своих особняков, и также занимался поисками подходящих маршрутов для телеграфной компании, проводящей линии передач по южной части континента. Он сражался в десятках схваток и убил в них много людей. Он знал и понимал африканский народ, прекрасно чувствовал свирепость этой земли. Он знал, что ему не следовало соглашаться вести людей от Бечуаналенда через обширные просторы Калахари к морю, да еще в таком в бешеном, стремительном броске. Но в этом деле, как и во многих других, всегда присутствует соблазн большого заработка — обольстительный зов сиюминутного барыша, который и потянул его в Африку.

Если им все удастся и бездушная пустыня не предъявит к ним своих претензий, тогда Райдер сорвет куш, и мечты о богатстве станут явью.

— Думаешь, они все еще там, позади?

Райдер покосился на восходящее солнце, так что его глаза почти скрылись под обветренной кожей век. Вдали на горизонте он ничего не мог видеть, кроме занавесей мерцающего жара. Между людьми и раскаленным солнцем протянулись дюны чистого белого песка. С солнцем пришел и ветер, хлеставший по вершинам дюн и сдувавший песок с их гребней.

— Да, парень, — сказал он, не глядя на человека, обратившегося к нему.

— Как ты можешь быть так уверен?

— Они последуют за нами до самых врат ада за то, что мы сделали, — повернулся Эйч Эй к своему спутнику, Джону Уарли.

Уверенность в его скрипучем голосе заставила темнокожего Уарли побледнеть. Как и Райдер, четверо остальных мужчин в их отряде родились в Англии и приехали в Африку в поисках своего счастья.

— Нам нужно торопиться, — сказал Райдер. Они шли под сравнительно прохладным покровом темноты. — Мы можем преодолеть еще несколько миль до того, как солнце станет в зенит.

— А я думаю, нам нужно сделать привал здесь, — произнес Питер Смайт, самый молодой и неопытный член команды, настоящая обуза для них. Он утратил свое самодовольство вскоре после вступления в песчаное море и теперь передвигался шаркающей походкой старика. Белая корка облюбовала уголки его глаз и рта, а некогда ярко-голубые глаза покрылись туманной пеленой.

Райдер проверил крепление своего седла. Животное под ним страдало, и из-за этого он чувствовал вину — большую, на самом деле, чем за Смайта, поскольку у бедного животного не было иного выбора, кроме как везти их всех через эту безжалостную пустынную местность.

Мысль о том, чтобы позволить ему выпить еще воды, подвергнув риску остальных членов команды, ни разу не посетила сознание.

— Мы идем дальше.

Он посмотрел на запад и увидел как будто зеркальное отражение той местности, которую они уже прошли. Песчаные дюны, казалось, простирались бесконечно. Небо становилось латунным от света, отражавшегося от бескрайней пустыни.

Складным ножом он вынул камень из копыта лошади и привел в порядок попону. Некогда гладкая шкура лошади шматками свисала в местах, где протерлась плоть.

Он похлопал лошадь по морде и прошептал несколько ласковых слов ей на ухо. Ехать верхом было просто недопустимо. Животные и так из последних сил боролись с тяжестью поклажи. Он взял поводья и двинулся вперед. Ботинки Райдера погрязали в песке по самые штаны, пока он вел лошадь прямо в сердце дюны. Песок перемещался под ногами, шипя и ускользая по насыпи, угрожая опрокинуть рядом идущих людей, стоило хоть одному оступиться. Эйч Эй не оглядывался назад. Мужчинам не оставалось ничего другого, как идти друг за другом.

Райдер шел уже час, пока солнце продолжало свое неумолимое восхождение в сердце безоблачного неба. Он зажал гладкий камешек между верхними зубами и языком, пытаясь обмануть свой организм, убедив его в том, что обезвоживание еще не так сильно. Когда же он остановился, чтобы протереть пот внутри свой большой широкополой шляпы, жар опалил кожу на макушке.

Позади него путники начали выбиваться из сил, поэтому Райдер повел их в укрытие самой высокой дюны и начал сооружать навес от солнца из лошадиных попон. Пока он разбивал лагерь, путники его, тяжело дыша, повалились на горячий песок.

Эйч Эй задержал взгляд на лице Питера Смайта. Губы молодого человека представляли собой не что иное, как лопнувшие волдыри, из которых сочилась прозрачная жидкость, а щеки у скул покрылись ожогами, будто к ним приложили раскаленное железо прямо из жаровни.

Райдер только посоветовал ему ослабить шнурки на ботинках.

От такой ходьбы ноги распухали так, что снять обувь означало продолжить путь босиком, поскольку надеть ее вновь уже не получилось бы. Они с надеждой наблюдали за ним, следили, как он, наконец, снял пару канистр с водой с седельного вьюка и, откупорив их, подошел к лошадям. Почуяв воду, одна из лошадей тут же заржала. Остальные сгрудились вокруг нее, и его собственная лошадь мордой уткнулась в плечо.

Стараясь не пролить ни одной капли, Райдер налил одну порцию воды в чашу и, поддерживая ее, позволил животному выпить. Она хлебала шумно, а в брюхе у нее от воды, выпитой впервые за последние трое суток, громко урчало. Он налил еще немного и снова напоил лошадь. В первую очередь Райдер поил лошадей, несмотря на собственную свирепую жажду и яростные взгляды своих спутников.