Читать книгу "Рефлекс убийцы - Оксана Обухова"

Надежда Прохоровна Губкина суматошно довязывала второй подарочный носок из козьего пуха. Часа полтора назад она тайком сравнила размер уже готовых носков с Алешиной тапкой, поскребла в затылке — сядут, после стирки обязательно сядут примерно на размер, — спровадила Алешу с Настасьей в магазин, якобы за свежим хлебом, и принялась перевязывать-довязывать пушистый рождественский подарок. Неделю назад похожие носочки она положила под новогоднюю елку для Насти, получила кучу комплиментов за старание. Попутно уловила завистливый взгляд Алексея и решила, что лучшею подарка на Рождество для старшего лейтенанта просто не придумать. Такие носочки в самый раз для нынешней зимы подойдут! Нынешняя зима — это вам не прошлогодняя слякоть, с плюс четыре за окном, а настоящая расейская стужа с сугробами по колено и вьюжными ветрами. При таких морозах в китайском ширпотребе из тощей ангоры не слишком-то походишь, тут валенки и матерые носки из козьего пуха надобны!

Надежда Прохоровна торопливо считала ряды — успеть бы довязать подарок, пока молодежь из магазина не вернулась! Кот Марк Аврелий ужом вился вокруг стеклянной трехлитровой банки, куда хозяйка (подальше от кошачьих лап) положила клубки, но под руку вязальщице мудро не лез. Воспитан был. Скрученной в рулон газеткой.

На кухне, действуя не менее суматошно, гремела сковородками Софья Тихоновна — готовила для домочадцев рождественскую трапезу.

Надежда Прохоровна вывязала последнюю петельку, затянула узелок и полюбовалась работой. Славные носочки получились. С добавочной прочной ниточкой на мысках и пятке, чтоб, значит, не протерлись до дыр через неделю, с полосатой резинкой, с натуральным козьим запахом (легоньким, но ощутимым). Отменный подарок. Как в старые добрые времена — своими руками, все от души, все натуральное.

А то, понимаешь ли, взяли моду. Магазинные носки для них лучше домашних! Все теперешней молодежи импортное подавай, все магазинное да с ярлыками…

Но вот сподобился Господь, наслал настоящую зиму, и вспомнил народ о бабушках-рукодельницах. (По разговорам во дворе такие же носочки все бабушки-соседки внукам торопливо вяжут…)

Надежда Прохоровна вытряхнула из банки тот самый клубочек «добавочной нити», смотала покрепче длинный кончик, упрятала его внутрь под пряжу и бросила на пол.

Марк Аврелий кинулся вдогонку, наподдал клубок лапой, перевернулся через голову и вместе с «мышью» укатился под сервант.

Идиллическая рождественская картинка: в кресле бабушка с вязаньем, рыжий кот клубок гоняет, на карнизах за окном целые сугробы наметены… С кухни несутся умопомрачительные запахи — Софа рождественского гуся из духовки достала, жирком поливает…

Надежда Прохоровна убрала в шкаф банку с остатней пряжей — еще на носки для Софиного мужа Вадима Арнольдовича хватит, если моточек пуха прикупить, и отправилась на кухню помогать подружке с приготовлением обеда.

Пока шла по коридору большой, по сути коммунальной, но дружной квартиры, услышала телефонный звонок.

— Наденька, ответь, у меня руки грязные! — раздался голос Софьи.

Надежда Прохоровна взяла трубку и в ответ на «алло» услышала из нее смутно узнаваемый мужской баритон.

— Добрый день, — вежливо поздоровался мужчина. — Я могу поговорить с Надеждой Прохоровной?

— Здравствуйте. Я слушаю, — готовясь принимать очередные поздравления с Рождеством, благодушно пробасила бабушка Губкина.

— Надежда Прохоровна, это Павел Павлович! — обрадовался собеседник. — Помните меня? Мы с вами в прошлом году познакомились в отеле «Сосновый бор»![1]

Сердце пенсионерки немного сжалось. Услышать Пал Палыча, слов нет, она была чрезвычайно рада, но вспоминать историю их знакомства, да еще в пресветлый рождественский праздник, — приятного мало.

Кровавая та история вышла. Не праздничная.

— Здравствуй, Паша, — ответила тем не менее сердечно. Выслушала поздравления с прошедшим Новым годом, пожелания всех благ… — И тебе того же, Пашенька. Ты где сейчас? Может, в гости заедешь? У нас гусь, наливочки…

— Да нет, — смутился собеседник, — спасибо, я не в Москве…

Еще когда Пал Палыч выступал с поздравительными песнопениями, Надежде Прохоровне показалось, что говорит тот несколько натужно, неловко. Мнется, да не знает, как начать.

— Паш, — спросила в лоб, — ты мне по делу звонишь аль как?

— По делу, Надежда Прохоровна, по делу, — сознаваясь, вздохнул начальник службы безопасности отеля «Сосновый бор». — Неприятности у меня…

— На работе?

— Угу. — Помолчал немного. — Я ведь уже в другом месте работаю, Надежда Прохоровна. Из «Соснового бора» уволиться пришлось…

Баба Надя сочувственно поцокала языком. Чего-то подобного можно было ожидать. В прошлом ноябре из «Соснового бора» четыре трупа за четыре дня вывезли. И хотя вины начальника в том не было никакой — он в то время отсутствовал, а потом даже убийцу бабе Наде помог определить, — претензии у владельцев отеля к нему могли остаться. Как-никак охрана жизни постояльцев — его забота.

Надежда Прохоровна выразила сочувствие более членораздельно:

— Не повело тебе, Паша… На новую работу устроился?

— Устроился, — как-то невесело сообщил охранный шеф. — Месяц назад, по тому же профилю в другой отель. Приятели помогли.

— И как?

Поскольку Пал Палыч все так же делал тягучие многозначительные паузы, каждое слово приходилось из него клещами да наводящими вопросами вытягивать.

— А никак, Надежда Прохоровна! — неизвестно почему развеселился Палыч. — Опять какая-то чепуха начинается!

— Какая чепуха? — насторожилась пенсионерка. Не подвело ее сердце. Ох не подвело! Не напрасно сжалось — неприятности у мужика.

— Позавчера погибла старшая горничная. Я думаю — не случайно. Не верю я официальной версии — несчастный случай! — вскрикнул вдруг. — Понимаете, не верю!

— Ты, Паш, не кричи, — прервала расшумевшегося Палыча пенсионерка, — ты толком скажи: что случилось?

Архипов шумно выпустил воздух:

— Простите. Я тут совсем… Голову сломал.

— А ты успокойся и говори толком. Что за горничная, как погибла, почему ты в несчастный случай не веришь?