Читать книгу "Большая девчонка - Елена Габова"

Когда на меня смотрит Захар, а я ненакрашенная, мне хочется бежать от него прочь, делать мейкап и возникать перед ним красивой. Поэтому в школе я всегда красотка (ха-ха). А вчера я встретила Захара на пляже. Кто же красится, когда идет купаться? И хотя мне так нравится встречаться с Захаром, сейчас я постаралась, чтобы он меня не заметил. Пробежала бочком. А еще – и это самое главное, понимаете, да? – он был не один. Рядом с ним шла длинноногая девица в желтом купальнике. Когда они прошли, я оглянулась и проводила ее недобрым взглядом. Кто такая? Почему с Захаром? Вернее – почему он с ней? А потом меня окликнула Аня Водонаева из 10-го «Б».

– Ветка, приветка! – Это она так поздоровалась. – Как дела?

– Привет. Да нормально.

Проще сказать, что все нормально, чем объяснять, почему так плохо. А мне стало плохо после встречи с Захаром. От этой его желтокупальниковой девицы. Что-то раньше я ее в нашем городе не встречала. Может, какая-нибудь «звезда»? Модель? Где это ее Захар отхватил?

Я смогла пролежать на песке не больше получаса. Даже в воду не полезла, хотя жара стояла прямо-таки июльская – и это в конце августа. На площади Макарова даже не было ни одного скейтбордиста – все от жары попрятались в тень и на речку. Захар этой длинноногой в желтом купальнике меня просто убил. Я напялила шорты, топ и вяло побрела на автобус.

Зазвонил телефон. Захар? Прошло часа три после пляжа. И солнце исчезло. Захар уже вполне мог быть дома. Схватила трубку. Голос заставил поморщиться… Вовсе даже не Захар, а снова гусь из редакции «Юность города». Я ему стихи посылала месяц назад и материал о молодежном клубе.

– Да, слушаю…

– Виолетта?

– Да, да, это я! – ох, как мне хотелось бросить трубку. Я знала, что он скажет! Я уже слышала его ответы. Лучше бы не звонил!

– Виолетта, я прочел ваш материал. Он заслуживает внимания, но…

– Я ничего переделывать не буду, – сказала я жестко. Он меня достал, корреспондент этот. Надоело. Одно и то же, одно и то же. Уже целый год: заслуживает внимания, но… Стихи хорошие, но… И никогда ничего не печатает. Ни-ког-да! Да он никогда больше ничего от меня не получит. Ни-ког-да!

– …Слушайте. Я вас ненавижу, – сказала раздельно, почти по слогам. Я прямо отчеканила это: НЕНАВИЖУ. – Вы сделали мне столько гадостей. Не звоните сюда больше! – Я закричала: – Я никогда ничего вам больше не дам! Я видеть вас не могу, слышать вас не могу! Не звоните сюда больше! Поняли?

И бросила трубку.

Вот. Теперь я счастлива. Я права. Надоели. Мои стихи гениальные, слышите? Вы просто ничего не понимаете в поэзии в этой вашей редакции вшивой. Ха-ха, они делают мне замечания! Они не желают видеть, как написан мой материал, а он написан классно! Клас-сно, понимаете, да?!

Я подошла к зеркалу. Я смотрела на себя и видела там необъяснимую злую улыбку и расширенные зрачки. У меня даже, кажется, раздувались ноздри. Как у лошади. Ух ты, как я его! Так и надо. Я себя уважала. Да. Так и надо с ними обращаться! Только так.

Наплевать.

Сердце билось как сумасшедшее. Как будто бы я перенесла тонну кирпичей на десятый этаж.

Наплевать. Скоро зима. Светлая, спокойная зима ожидает нас всех. Все сумасшествие сойдет, все изменится к лучшему. Сейчас каждый день выжимает столько энергии, столько силы. Не могу больше. Вчера поссорилась с мамой. Она купила мне туфли и старушечью юбку – в школе носить, а я сказала, что они мне не нужны, я буду ходить в школу в джинсах и кроссовках. Ох, как мы поругались! Кричали обе, как на базаре! Две базарные тетки!

Послезавтра первое сентября. Сочувствую себе. Печальная это дата – первое сентября. Хотя кому как, конечно. У нас в классе есть типы, которые первого сентября мчатся в школу на крыльях счастья. Словно не дяди и тети, а какие-то сопливые первоклашки, верящие в светлое будущее.

На днях на нашу лестничную площадку переехал парень. Вся семья, конечно, переехала вместе с ним. Елки! У него такие глаза! Такие, елки, го-лу-бы-е! Я прямо остолбенела, когда увидела. Под цвет его джинсов прямо. Я поднималась, а он спускался по лестнице. Лифт как раз на профилактическом ремонте был. Парень прошел мимо не поздоровавшись. Ну, правильно, мы ведь незнакомы. Но я знала – он постоянный жилец, не гость, они вещи из машин перетаскивали целых три дня. И не поздоровался. Вот те на! В этом случае здороваться надо. Тем более с девушкой. Не мне же первой здороваться с ним. Видно, воображала или некультурный совсем. Я даже расстроилась. Через час вышла на балкон, а там тоже он – видом любуется. Он на своем балконе, разумеется, но они рядом. И ни словечка не выронил, понимаете, да? Пришлось мне ему самой «привет» говорить. Истуканами, что ли, стоять рядом друг с другом? Смешно же.

– Привет, – ответил он.

– Меня Виолетта звать, а тебя?

– Лев, – бросил он и зашел в комнату. Спрятался.

Не захотел разговаривать даже. «Лев». Кошка он задрипанная, вот кто. Львы разве такими бывают?

Вообще-то чего я к новому соседу привязалась? Что мне от него надо? От парней мне нужна только любовь. Не дружба, нет. Я и от девушек дружбы не жду. От них мне нужно только поклонение. В классе все девчонки меня воображалой считают. Высокомерной, точнее.

Ну и пусть. Не хотят поклоняться – не надо, только пусть оставят меня в покое. Все.

Этот Лев-кошка, наверное, в нашу школу придет. Класс в десятый или одиннадцатый. А вдруг к нам? Я бы у него спросила, но он же не хочет разговаривать. Он же гордый. Мог бы вообще к нам не переезжать, его не звал никто вообще-то.

Листья с дуба летят. Он напротив меня, только выше, выше, до десятого этажа, правда. Дуб-ветеран. Наверное, еще печенегов видел. Листья не летят, а падают: бух, бух. У дуба листья тяжелые – медь, куда они полетят-то, бедолаги? Только вниз, на землю, на корм свиньям. Если бы они тут были, конечно. Медь. Жесть. Жесть, все жесть.

Цоя включила.

Когда его слушаю, все внутри замирает, а последние его видеозаписи! Жуть! Как будто он знал, что погибнет. Этот падающий глухой голос, тяжелый, совершенный… страшно. Понимаете, да?

Медь. Жесть.

Говорят, что юность – это прекрасное радостное время. Смотришь, мол, на мир сквозь розовые очки. Видишь хорошее, не замечаешь плохое. Ха! Видно, это кто-то в старости сказал, по забывчивости. Как бы не так – прекрасное, радостное. Оно у меня радостное бывает? Целое лето Захара не видела – вот радость. Только думала о нем – днем, ночью. И никакой метлой его нельзя было из башки вымести. Придумали бы такую программу на компе: «Плохие мысли – вон!» Пусть бы Касперский над этим голову поломал. Он же умный. Ему бы сразу Нобелевскую вручили. Не замечаешь плохое. Два раза: «Ха!» Тогда бы я эту девицу рядом с Захаром и не заметила вовсе. И «розовые очки» – это мура. Иногда ржешь как жеребенок, не зная отчего – это бывает. Так что «розовые очки» надо заменить «телячьим восторгом». То, что юность – легкое и беспечное время – это вообще жуткая ложь. Юность – самый трудный период в жизни, понимаете, да? Осмысливаешь свое «я». Комплексуешь буквально по всякому поводу – не только я – каждый подросток. Начнем с внешности. Кто сам для себя красивый? Нет таких, все себя за уродов держат. И неумные все, я так первая дура. Не умею ни с кем общаться. У меня вообще сплошные «не». НЕ умею, НЕ могу, НЕкрасивая, НЕумная… И еще – и это самое главное: ощущаешь свою полнейшую НЕнужность в этом мире. Раз ничего не умеешь, значит никому и не нужен, ни людям, ни государству (ха-ха, громкое слово). Совсем один, родители сами по себе, и давно. К тому же растешь как бешеный, сам из себя выпираешь, боишься себя. Своего тела боишься: все ли у тебя нормально растет?