Читать книгу "Исчезнувшая армия царя Камбиса - Пол Сассман"

Мухи изводили грека все утро. К невыносимой жаре, к долгим переходам по раскаленному песку, скудной пище добавилась новая пытка. Послав проклятие богам, он с размаху шлепнул ладонью по щеке — в стороны брызнули капли пота, но надоедливой твари удалось спастись.

— Чтоб тебя! — Грек со злостью плюнул на песок.

— Не обращай на них внимания, — заметил шагавший рядом с ним воин.

— Не могу. Они сводят меня с ума. Не иначе, их наслал на нас враг.

Его сосед пожал плечами.

— Похоже на то. Говорят, аммонитяне знаются с колдовскими силами. Я слышал, они умеют оборачиваться в свирепых зверей — львов, шакалов.

— Они умеют оборачиваться во что угодно, — буркнул грек. — Ничего, дай мне только до них добраться. Я заставлю их заплатить за все наши мучения. Четыре недели мы торчим в этом пекле! Четыре недели!

Не останавливаясь, он снял висевший на плече кожаный бурдюк, с отвращением хлебнул почти горячей, маслянистой воды. Боги, как ему хотелось сейчас оказаться у прохладного горного родника в Наксосе! Уж в нем-то вода не похожа на ту, которая остается после купания потных лошадей.

— Надоело мне ремесло наемника. Хватит, последний поход!

— Ты уже зарекался.

— Все, кончено. Вернусь в Наксос, найду жену, куплю надел земли и засажу его оливковыми деревьями. Оливы — те же деньги!

— Покой быстро надоест.

— Вот уж нет! — Грек еще раз хлопнул по щеке, и вновь безрезультатно. — Клянусь! На этот раз все будет по-другому.

На этот раз все действительно было по-другому. Двадцать лет грек провел на чужих войнах. Срок немалый, и он знал, что больше не в состоянии идти из марша в марш. Да и старая рана от вражеской стрелы в последний год дает о себе знать слишком часто. Он уже с трудом поднимает щит. Все! Последний поход, и домой, на родной остров, под уютную сень оливковых деревьев.

— Скажи, а кто они такие, эти аммонитяне? — Грек сделал еще один глоток.

— Понятия не имею. У них есть какой-то храм, который Камбис решил разрушить. В храме, видишь ли, живет оракул. Больше мне ничего не известно.

Грек ухмыльнулся и не произнес ни слова. На самом деле его совсем не интересовали те, с кем приходилось сражаться. Лидийцы, египтяне, карийцы, евреи, даже соотечественники — все для него были одинаковы. Берешь в руки меч, убиваешь того, кого должен убить, и вступаешь в новую кампанию — очень часто против тех самых людей, которые платили тебе за предыдущую. Сегодня персидский царь Камбис — его хозяин, а несколько месяцев назад грек воевал с ним на стороне египтян. Обычное дело для наемника.

Он вспомнил последний перед выходом в пустыню день в Фивах. Прихватив бурдюк с пивом, грек вместе со своим другом, македонцем Фаэдом, перебрался через полноводную реку Итеру, за которой расстилалась широкая долина, Врата смерти, как ее называли. По слухам, в глубокой древности там хоронили могущественных правителей. Приятели пробродили по долине полдня. У подножия крутого холма они наткнулись на узкий лаз и после недолгих колебаний решили выяснить, куда он ведет. Лаз оказался входом в коридор, каменные стены и потолок которого были покрыты мастерски выписанными изображениями людей и животных. Достав из-за пояса нож, грек начал выцарапывать в мягком известняке надпись:

— «Я, Диммах, сын Мененда из Наксоса, видел своими глазами эти чудеса. Завтра предстоит поход против аммонитян. Да помогут… »

Не успел он закончить, как бедняга Фаэд, опускаясь на одно колено, не заметил скорпиона и с громким криком бросился вон. Грек расхохотался.

Но македонцу было не до веселья. Его нога распухла и напоминала бревно, на следующий день он не смог выступить вместе со всеми, лишив себя удовольствия в течение четырех недель медленно поджариваться под палящим солнцем пустыни. Бедняга? Да он просто счастливчик!

Губы грека раздвинулись в улыбке.

— Диммах! Эй, Диммах!

Возглас соседа прервал его воспоминания.

— Что такое?

— Посмотри-ка туда, мечтатель! Вперед!

Грек чуть приподнял голову, устремив взгляд туда, где плотной массой двигался передовой отряд. Колонна медленно ползла меж двух высоких дюн. У горизонта высилась каменная громада. Ее пирамидальная форма была такой правильной, что наводила на мысль: без участия человека здесь не обошлось. От нее исходила непонятная угроза, и грек машинально коснулся пальцами висевшего на шее амулета. Пусть египетская Изида оградит его от злых духов!

Через полчаса войско сделало короткий привал: настала пора подкрепить силы. До подножия громады однополчанам грека оставалось рукой подать. Сделав несколько шагов, Диммах устало опустился на песок в отброшенной исполином тени.

— Долго нам еще? — простонал он. — О Зевс, скажи, долго нам еще?

Послышались голоса следовавших за колонной мальчишек. Они предлагали воинам хлеб, фиги, воду. Кто-то, утолив голод, принялся царапать мечом камень утеса, чтобы оставить на нем свое имя. Грек же откинулся на спину и прикрыл глаза, наслаждаясь неизвестно откуда взявшимся слабым ветерком. Через мгновение он почувствовал, как на щеку села муха, без сомнения, та же самая, что издевалась над ним с раннего утра. Но сейчас Диммах даже не попытался отогнать ее, позволив мухе свободно разгуливать по лицу. Как бы глумясь, мерзкое насекомое то взлетало, то опускалось вновь, то взлетало, то опускалось. Призвав на помощь всю выдержку, грек не шевелился, и муха, обманутая чувством полной безопасности, замерла на его лбу. Плавным движением Диммах поднял руку и, задержав ее на мгновение, резко шлепнул себя ладонью.

— Попалась, дрянь такая! — Он с удовлетворением посмотрел на раздавленную тварь. — Наконец!

Триумф, однако, оказался недолгим. Издалека, от замыкающего отряда, донеслись какие-то тревожные звуки.

— В чем дело? — недовольно пробурчал грек, вытирая ладонь и кладя ее на рукоятку меча. — Неприятель?

— Не знаю, — ответил его сосед. — Там что-то происходит.

Шум приближался. Мимо, волоча по песку плохо привьюченную поклажу, пронеслись четыре верблюда. Их морды были в пене. Слабый ветерок превратился в ветер, несший с собой крики ужаса.

Диммах поднялся и, прикрывая рукой глаза от слепящего солнца, стал смотреть на юг. В той стороне, откуда они пришли, небо начинало темнеть. В голове мелькнуло: конница. Внезапный порыв ветра запорошил глаза песком, и грек ясно расслышал невнятные прежде вопли.